«Наслаждаюсь, когда вижу, как кино начинает двигаться, дышать, говорить»
Анимационные фильмы режиссера Александра Петрова неслучайно называют «живыми картинами». Особый метод, с помощью которого художник рисует их – масляными красками на стекле – позволяет ему создавать на экране живой пульсирующий мир, завораживающий с первых же кадров. Картины Александра Петрова без преувеличения можно назвать шедеврами анимационного искусства. Большая часть его фильмов создана по великим литературным произведениям, таким как «Сон смешного человека» Достоевского, «Старик и море» Хемингуэя, «Корова» Платонова.
В этом году режиссер стал специальным гостем Байкальского международного кинофестиваля «Человек и природа» и дал интервью корреспонденту газеты «Областная».
– Александр Константинович, как вы выбираете произведения для своих фильмов?
– Например, на «Сон смешного человека» мне в свое время порекомендовала обратить внимание мой педагог по литературе во ВГИКе. И в какой-то период у меня было почти помешательство на этом писателе. Я читал произведения Достоевского взахлеб, и мне нравилось мучиться вместе с ним, прозревать и находить ответы на сложнейшие темы. И одновременно хотелось в мультипликации делать что-то серьезное, очень важное. Тогда я взялся за этот рассказ, где поставлены многие вопросы и найдены важные ответы.
– А как возникла «Русалка»?
– Из учебного задания, которое нам дали на высших режиссерских курсах. У нас были очень яркие педагоги, и многие их идеи и темы были молодым режиссерам в радость и на пользу. В данном случае нам предложили короткие рассказы разных писателей, нужно было выбрать один и придумать три сценарных решения – комедию, трагедию и мелодраму, сделать три раскадровки. Я выбрал «Бедную Лизу» Карамзина и довольно быстро сделал трагедию, а вот комедии у меня не получилось. Стало ясно, что я – не смешной режиссер. Мелодрамы хорошей тоже не вышло. Зато трагедию приняли, похвалили, а раскадровку я на время отложил. Она попалась мне в руки года через четыре, и мне захотелось ее довести до конца. Подал заявку в Госкино, мне выделили денег. Я трансформировал сюжет – придумал молодого монаха, которого искушает бесовская красота русалки. В фильме также есть старец, который его опекает. Потом, правда, оказывается, что он и есть тот самый соблазнитель, который погубил девушку, она утопилась, стала русалкой и пришла мстить. Кстати, многие мои коллеги тоже потом воспользовались своими студенческими проектами и реализовали их в кино. Ведь это было яркое время, когда мы просто наслаждались творчеством без всяких обязательств и иногда выплескивали неплохие идеи.
– Как вы пришли в анимацию?
– Я не должен был стать аниматором. Я вообще не был влюблен в этот вид искусства и не представлял себя в роли художника кино. Хотя рисовал с детства, много учился. Думал, что буду дизайнером интерьеров. Небольшой опыт анимационной работы у меня был в художественном училище, когда мне было 15 лет. Тогда один из педагогов решил сделать мультфильм про учебный процесс. Сам он природу анимации знал весьма поверхностно. Зато свозил нас на экскурсию на «Союзмультфильм». Правда, когда мы приехали туда, я все время «клевал носом». Запомнил только несколько ярких моментов. Один из них, когда Юрий Норштейн просматривал рабочий материал своего первого режиссерского фильма «Лиса и заяц». Он мне показался всклокоченным рыжим мужиком, который постоянно вскрикивал, махал руками и что-то кричал киномеханику. Помню, меня это тогда очень удивило. Уже во ВГИКе я понял, кто это был!
Потом поехал поступать во ВГИК, правда, на художника-постановщика игровых фильмов, думал, что буду заниматься организацией пространства в кино. Но за год вдруг решил, что хочу быть художником-мультипликатором. И на факультете со мной согласились, ведь для этого нужно было просто перейти с одного отделения на другое.
– Не пожалели?
– До сих пор не могу сказать, что знаю эту профессию. Наверное, это свойство характера или комплекс неполноценности. Наоборот, все время сомневаюсь и думаю, что я отнимаю чей-то хлеб.
– Зато в этом не сомневаются люди, которые смотрят ваши фильмы.
– Да, я вижу реакцию людей, абсолютно искреннюю, и она меня очень радует. Ведь я делаю что-то интуитивно, подчас не понимая, что именно, а люди прозревают, понимают больше меня, резонируют. И это настоящий подарок!
– Как вы решились создавать свои фильмы?
– Я где-то пять лет после ВГИКа работал в Свердловске и чувствовал себя прекрасно. Но мне вдруг захотелось большего – чистого авторства! Не быть транслятором чьих-то идей, а стать ответственным исполнителем своих планов. Наверное, это от гордыни и тщеславия. Но я подал документы на высшие режиссерские курсы, был принят, отучился, и все вопреки моим сомнениям сложилось прекрасно!
– Как вы пришли к такой необычной технике создания анимационных фильмов?
– Еще в Свердловске мы с режиссером Владимиром Петкевичем искали решения для его дебютного фильма по детским рассказам Платонова. Нам нужно было создать особый мир, чтобы не персонаж двигался на фоне каких-то пейзажей, а вся среда стала героем фильма. В итоге мы начали экспериментировать с песком. Сыпали его на поверхность матового стекла, потом добавили подсветку, разные фильтры. В итоге у нас получилась та зыбкая среда, которую мы искали, и движение, растворенное в неком мареве. И это было стимулом для поиска в этом направлении. Потом мы попробовали масляную краску. Оказалось, что это живой подвижный и хлесткий материал. Поэтому я особо не мучился, когда начинал свой первый режиссерский фильм по рассказу Платонова «Корова», и сделал его в этом уже знакомом мне материале.
– Сколько в среднем по времени вы делаете фильм?
– Это зависит от сложности изображения, количества персонажей, многоцветности. В среднем 10-минутное кино делается год. Именно столько времени понадобилось на создание «Русалки». «Сон смешного человека» я делал меньше двух лет. А вот «Старик и море» создавался почти три года. Но там формат IMAX, который заставил увеличить в три раза размер привычного для меня рабочего поля. Кроме того, в этом фильме важно было, чтобы жила среда – качались деревья, переливалась вода, чтобы море казалось живым. Иногда у меня фигура в лодке не менялась, а вода двигалась. И это добавляло работы. А вот «Мою любовь» по роману Шмелева мы снимали четыре года, потому что это очень населенный персонажами фильм.
– Вы получили «Оскара» за «Старика и море». Что это для вас значило?
– Есть два выражения в мой адрес, которые обескураживают – «оскароносец», и «долгожданный «Оскар». Все это точно не про меня. Конечно, все ждут признания, и в кино так сложилось, что «Оскар» важнее всех призов. Мои фильмы несколько раз номинировались на эту премию, и это был интересный опыт, сам я всегда относился ко всему достаточно спокойно. Но канадские продюсеры очень хотели, чтобы «Старик и море» попал в номинацию. Они настояли, чтобы мы приехали на церемонию, купили нам билеты. И оказалось, что в этот раз мы съездили не зря. Но на самом деле получение наград никогда не является целью, если я делаю фильм.
– А для чего тогда вы создаете свои фильмы?
– Наверное, чтобы снова и снова пройти этот путь. От воздушных замков, которые ты строишь, пока не приступил. Через рутину, когда еще не огорчают первые неудачи, и тяжесть от мыслей – как бы дотянуть до середины фильма, вскарабкаться на горку. И до того момента, когда уже что-то становится легче и понятнее, когда начинается работа со звуком – для меня это самое счастливое время! Я уже не тащу воз, а еду на нем. Наслаждаюсь процессом, когда вижу, как кино начинает двигаться, дышать, говорить, звучать.
– Над чем вы сейчас работаете?
– У меня большой проект – первый в моей практике полнометражный исторический фильм о святом благоверном князе Александре Невском. Но там я еще даже не добрался до одной трети. Работа большая, сложная, многофигурная, но интересная. Со мной работает команда, аниматоры, художники-живописцы, компьютерные графики, которые мне помогают. Их немного, но они очень надежные люди, мои друзья и единомышленники, с которыми я работаю много лет. Мне, кстати, помогает сын Дмитрий – очень хороший художник, мой давний и верный товарищ.
– Вам понравился Иркутск?
– Совсем немного удалось прогуляться по улицам Иркутска, но мне очень понравилось. Показалось, что это очень уютный город со своим лицом, во многом мне чем-то очень близкий. Огромное впечатление произвел Байкал. Надеюсь, что в ближайшее время приеду сюда со своей выставкой.
