Иркутский искусствовед победила в волонтерском конкурсе
Битвы на музейном паркете
Как соединить геологию, науку о Земле, с искусством? Сложно. Но одному человеку в Иркутске это все же удалось. Знакомьтесь, Раиса Лобацкая – доктор геолого-минералогических наук, искусствовед, профессор ИРНИТУ, победитель конкурса «Музейный волонтер – 2021».
Итальянские уроки
Начнем наше повествование с девяностых. Когда государство отреклось от геологии, решив, что нет смысла финансировать науку, которая принесет доход лишь через пять–семь лет, геологический факультет остался на бобах: ни денег, ни студентов. Выручил лишь выигранный университетом международный грант на обучение в Европе преподавателей рыночным дисциплинам. Вооружившись знаниями, они должны были из уходящих в отставку офицеров готовить предпринимателей.
Профессору Лобацкой достались Франция и Италия. Это был, конечно, подарок судьбы. Она получила доступ к лучшим художественным музеям и галереям мира. Иркутский художественный музей стал ее вторым домом еще лет с десяти, благо жила неподалеку. Бегала туда в свободную минуту, бродила, как зачарованная, по его залам, не пропустила ни одной выставки. Грубая материя геологии не подорвала ее тяги к изящному, и она, выкроив время, окончила вечерний университет, получив вдобавок к геологическому диплому еще диплом искусствоведа. Думала – для души, оказалось – для дела.
Рыночная экономика оказалась не таким уж страшным зверем, и цепкий ум Раисы Моисеевны быстро справился с ней. Предложенную задачу произвести санацию фирмы, стоящую на грани банкротства, ее группа осуществила столь ловко и профессионально, что даже итальянский завод «Фиат», где они проходили обучение, готов был взять Лобацкую на работу. Предложение, конечно, лестное, но она вежливо отказалась.
Об этом по их возвращении узнал декан геологического факультета и выдал на ученом совете: «Раз вы такие умные, то почему мы такие бедные?».
– Я тогда подумала: он прав. Нас хорошо учили, готовили к разным ситуациям. И вот перед нами реальная «фирма»: факультет, который, по сути, в кризисном положении. Как из него выйти? И тогда я вспомнила, что у меня не только геологическое, но и искусствоведческое образование.
Кольцо с турмалином
В то время как раз один из преподавателей Московского университета приборостроения и информатики, известный металловед и машиностроитель, Владимир Игоревич Куманин пробивал через Министерство просвещения открытие новой учебной специальности – технологии художественной обработки материалов. Дело это непростое. Чтобы попасть в реестр министерских специальностей, надо набрать студентов, обучить и сделать выпуск.
Лобацкая поехала в Москву, познакомилась с ученым, ставшим впоследствии ее другом, получила его согласие на участие в эксперименте, к которому уже присоединились пять вузов.
– Каждый вуз может на чем-то специализироваться. У одного есть камень, у других – стекло, у третьих – дерево. Я сразу решила, что обработка камня и ювелирное дело – это как раз для геологического факультета. Меня поддержал и тогдашний ректор университета Сергей Борисович Леонов.
Вот таким путем появилась на геологическом факультете кафедра геммологии – науки о драгоценных камнях. Название не прижилось, переименовали в кафедру ювелирного дизайна и технологии. А вот заведующую кафедрой не меняют уже 26 лет. Все эти годы ее возглавляет профессор Лобацкая. От желающих отбоя нет, хотя обучение там не из легких. Кроме знаний истории искусства, ювелирного дела и принципов дизайна, в том числе и компьютерного, студенты должны владеть литьем металла, эмалированием, огранкой камня. Их дипломные работы – это сотворенные своими руками ювелирные изделия: кольца, браслеты, серьги. Причем оригинальные, плагиата учителя не признают, даже если идеи заимствованы у великого Бенвенуто Челлини.
– В основном соединяем металл с камнями. Нет, не с драгоценными. К драгоценным, согласно закону, отнесены всего лишь пять камней: алмаз, изумруд, рубин, сапфир и александрит. Но люди, писавшие этот закон, – смеется она, – мне кажется, мало что понимали в камнях. Рубин и сапфир – один и тот же минерал. Разница в цвете. У рубина он красно-розовый, а сапфир вообще всех цветов радуги. Но в драгоценности почему-то определили только синий. Мы работаем с нашими полудрагоценными камнями: нефритом, чароитом, лазуритом… Используем и добываемые в Забайкалье турмалины и аквамарины. Все эти камни для современного дизайна самые интересные.
Она нередко заходит в ювелирные мастерские, которые открыли ее ученики. Угодить ее тонкому вкусу сложно, и когда она покупает какую-то приглянувшуюся вещь, то для мастеров это как будто еще один сданный экзамен.
Доказывать и спорить
Все эти годы она не теряла связи с художественным музеем. Читала лекции, водила экскурсии, писала рецензии на выставки местных художников. Она знакома со многими не только иркутскими, но и московскими, и питерскими живописцами. Особенно эта связь окрепла, когда возглавила музей Наталья Сысоева. Она в одном лице и художник, и искусствовед, и прекрасный педагог, три года преподававший живопись в Южной Корее.
– Кроме того – потрясающий организатор. Понимает, что надо привозить и показывать то, чего нет в музее. Выставка Московского музея современного искусства в Иркутске для меня – праздник души, а многие, вижу, проходят равнодушно, что это, мол, за чушь такая намалевана. Люди не насмотрены. А в изобразительном искусстве категория насмотренности очень важна.
Со временем читать лекции ей стало неинтересно. В наше время любую информацию легко получить из интернета. А ей хотелось не просто изложить свои знания заинтересованной, но не профессиональной аудитории, а заставить их думать и размышлять. В первую очередь, молодежь. И тут пришел на помощь Владислав Есипов, историк искусства.
Он еще три года назад ввел в иркутский обиход так называемые арт-баттлы. От английского battle – «битва, сражение». Что-то вроде художественного спора. Он предлагал ей с самого начала принять в них участие, но Раиса Моисеевна была занята – писала книгу и отказалась. А год спустя, побывав однажды на одном из арт-баттлов, поняла, что именно такой подход способен зацепить публику, проникнуть в подкорку и вызвать ответную реакцию.
Их обсуждения – это не художественная самодеятельность на уровне «нравится – не нравится», а спор двух профессионалов.
– Начинает обычно Владислав Витальевич, а я как вторая скрипка. Он больше поборник классики, а я предпочитаю авангард. Он доказывает свою точку зрения на замысел картины, трактовку сюжета, достоинства письма, я – свою. Где-то соглашаемся, где-то расходимся. А аудитория напряженно следит за нашим поединком, принимая ту или иную сторону. А чаще всего и сама втягивается в спор, отстаивая свое видение. Мне это очень нравится. Видно и как мысль работает, и как меняется аудитория – появилось очень много молодежи.
Обычно арт-баттлы проводятся в музее раз в месяц, а с этого года еще и в университете. Слава о них разнеслась по всему студенческому сообществу, и аудитория ломится от желающих, сесть негде. Майская встреча в музее была посвящена сюрреализму, весьма затейливому и не всегда понятному народу течению.
– Спор разгорелся о том, кого считать основоположником сюрреализма. Обычно приоритет отдают Сальвадору Дали. А я доказывала, что еще за десять лет до него начало этому направлению положил Марк Шагал. Да-да. Не все его картины выполнены в этой манере, но посмотрите на его человека, скачущего на петухе по крышам Витебска. Такого сюжета Дали даже не снилось. А если углубиться в историю, то обнаружим Иеронима Босха. Это такой сюр, что дальше некуда. Живописное переложение тогдашних пословиц и поговорок. Они не сохранились, и расшифровать эти символы невозможно. Все названия картин даны в конце XIX века.
А на майском арт-баттле в университете говорили об абстрактном искусстве. Эмоции перехлестывали через край. Особенно у дизайнеров. Для них цветовой вихрь Кандинского, можно сказать, идеал видения мира.
Победа с примесью горечи
Этой весной им позвонили и предложили принять участие в конкурсе «Музейный волонтер – 2021», который уже второй год проводит Фонд Потанина в рамках программы «Открытый музей». В своей заявке на вопрос: что привлекает в волонтерской работе, Лобацкая написала: «Люблю общаться с людьми, открывать им глаза на внутреннюю сущность изобразительного искусства, одним словом, исполнять предназначенную мне гуманитарную миссию».
Такую же заявку составил и Владислав Витальевич. Наверное, суше, по-мужски, без лишних эмоций, но главное – в ней отсутствовала пропаганда его просветительской деятельности в соцсетях. Это был существенный минус. И его вычеркнули из претендентов. Получилась нелепица: проект общий, а победитель один. Для Раисы Моисеевны радость от победы смешалась с примесью горечи. Хотя этот нелепый казус, конечно, не нарушит слаженности их тандема, бескорыстно служащего художественному просвещению иркутян.
Фото: архив Раисы ЛОБАЦКОЙ
