Александр Бондарь: Крутые горы судьбы

Не сразу я решился начать этот очерк. Мучило многое… Главное – как втиснуть мощную, но противоречивую натуру героя в тесные газетные рамки? Материала – на большой роман.

Но не только это – победительная внешне жизнь Александра Васильевича Бондаря, Героя Социалистического Труда, кавалера многих других наград и премий, и судьба моего друга Сани Бондаря, испытавшая его многими тяжкими бедами и потерями, которые пережить почти невозможно, – трудно укладываются в один портрет, тем более парадный, юбилейный…

Из Боярки на БАМ

Если бы этот очерк писался лет 30 назад, я бы безоговорочно назвал судьбу Саши счастливой. Еще бы… Паренек из украинского поселка Липовец окончил техникум в прославленной Боярке… Чем прославился этот поселок (название его следует читать и произносить с ударением на первый слог, а не на второй, как название ягоды)? Сейчас про эту славу никто не помнит. А когда-то благодаря писателю Николаю Островскому все знали, что голодные и полураздетые комсомольцы строили здесь узкоколейку, чтобы возить дрова в замерзающий Киев.

Так определилась судьба – хлопцу выпала доля строить железные дороги. Да не какие-нибудь, а самые громкие. И первая из них – Байкало-Амурская магистраль.

Это только кажется, что БАМ – сплошные фанфары и барабанный бой. Конечно, когда они начинали – молодые, здоровые, – эти бравурные звуки какое-то время звенели у них в ушах, но вскоре они сменились другими: визгом пил и ударами топора на просеках, дробью молотков на строительстве деревянных мостов на притрассовой дороге, грохотом механизмов при сооружении водопропускных труб. На такой работе сколотилась бригада Бондаря, ставшая позже известной не только на трассе, но и в стране. Сам Бондарь вполне соответствовал советскому образу молодого передовика производства, а по внешности – былинного богатыря: могучий бородач с открытым славянским лицом. Именно он был командиром той части Всесоюзного ударного отряда, которая в начале мая 1974 года прибыла на западный участок БАМа.

Счастливый случай

Когда думаешь о тех, кто работал в бригаде Бондаря, создается впечатление, что он собирал своих единомышленников по человеку. Но это едва ли так. Думаю, это происходило само собой. Когда вспоминаю их – Ваню Машкова, Сашу Рапопорта, Володю Снегового, братьев Графовых, Славу Огороднийчука, Володю Заботина, Тоню Голянову… впрочем, можно перечислить весь списочный состав бригады – понимаешь, что собрались они случайно, но этот случай был счастливым.

Пока они жили и работали в Звездном, бригада сколачивалась, как бы сами собой вырабатывались традиции, определялись интересы, привязанности, пристрастия. Был, был в бригаде какой-то магнит! Сам Бондарь? Может быть, уж очень он был обаятелен, нацелен на успех, стремился к самой большой работе. Такие люди всегда притягивают.

Приходили не только те, кто приехал строить дорогу. Володя Заботин, например, по специальности связист, работал на почте. Бросил теплое место и пошел вместе со всеми – мерзнуть на просеке, мокнуть на монтаже труб. Думаю, он никогда не пожалел об этом.

Бригада-театр

Многое изменилось, когда пришел Анатолий Байков. Профессиональный режиссер, он работал в клубе Звездного. Поставил знаменитую «Молодую гвардию», где играли многие бондаревцы. Ивана Машкова после долго звали Сережкой – как молодогвардейца Тюленина, Тоню Голянову Любкой – по имени ее героини Любови Шевцовой. Сам Бондарь играл коммуниста Валько, Заботин изображал немца-гестаповца.

Как же Байков оказался в бригаде? Однажды он решил, что на этой громкой стройке его работа на ниве культуры недостойна мужчины. К тому же в клубе отношения не очень складывались. Анатолий был человеком совестливым и мужественным, способным круто изменить свою судьбу. Потому решил уйти в бригаду Бондаря. Решил – и ушел. Он тогда, может быть, не сознавал, что театр – его судьба. А от судьбы не уйдешь.

Так оно и вышло. Случилось это, когда бригада монтировала водопропускную трубу на 910-м пикете. Работа незнакомая и сложная. Но когда они боялись работы? Взялись рьяно.

И тут началось… Неделю ждали бульдозера. Дождались. Вскрыли вечную мерзлоту – не оказалось скального грунта, которым ее нужно забивать. Потом не было гравия. Потом еще чего-то. В общем, промаялись месяц, а дела не сделали. И тогда Байков предложил поставить спектакль по пьесе Гельмана «Заседание парткома». Сейчас эта проблематика никого не вдохновит, многие даже не поймут, о чем она. Но тогда пьеса о том, что бригада Потапова отказалась от премии из-за бардака и неразберихи на стройке, была прорывом, почти революционным.

В поселок привезли готовый спектакль – времени для репетиций хватало. Перед началом на авансцену вышел Бондарь и рассказал, как и почему этот спектакль родился. Это был не столько факт самодеятельного искусства, сколько заявление о гражданской позиции, протест против неразберихи этой громадной и громкой стойки.

Так возродился театр Анатолия Байкова. Но и Александра Бондаря. И всех ребят из бригады.

Когда-то они начинали с советской романтики. «Город на заре» Арбузова, та же «Молодая гвардия»… Но после «Заседания» стали искать пьесы, которые подвигли бы зрителя, да и их самих на то, чтобы ставить перед собой самые пронзительные вопросы и находить недвусмысленные ответы. Василий Шукшин, Александр Вампилов, Михаил Жванецкий, тот же Александр Гельман… Их театр, их душевная работа, которая была нужна, необходима им, оказалась так же нужна и их товарищам по этой громкой, на всю страну работе. Для того, чтобы в этом грохоте и барабанном бое не забыть, что ты пришел на эту землю не только для того, чтобы строить дорогу, но чтобы строить себя, свою судьбу и душу.

В Кичере

Когда рельсы перешагнули через Даван и потянулись в Бурятию, бригада и театр Бондаря-Байкова потянулись за ними. Это было непросто – начальники из управления «Ангарстрой» ни за что не хотели отпускать крепкую бригаду. Но они рвались вслед за дорогой, туда, где шла работа, ради которой они побросали свои теплые края, оставили родителей, друзей и близких и отправились в неведомую Сибирь. И потому вся бригада подала заявления об увольнении, теряя при этом заработанные солидные надбавки. Но, слава Богу, Бондарю удалось встретиться с начальником ГлавБАМстроя Константином Мохортовым и тот, поняв, чего хочет бригада, – приказал отпустить ее с миром и почетом.

Так они оказались в Кичере. Построили себе дома, целую улицу, и назвали ее, конечно, Театральной. Здесь, за перевалом Даван, они приняли укладку из рук отца-командира Виктора Лакомова и уже больше не отдавали ее никому. До самой Балбухты. До Золотого звена.

Но до него надо было еще дойти. Практически своими ногами. 560 километров. Преодолевая не только горы и реки, капризы сибирской погоды, но и людскую зависть и неприязнь.

В центре внимания

Странно, но почему-то монтеров пути на трассе считали этакими фланерами, которые легким прогулочным шагом идут по готовой насыпи и… собирают всю славу, которая должна бы достаться и другим строителям. Так же косо в свое время посматривали и на бригаду скромнейшего Виктора Лакомова. Но вины монтеров пути в этом нет. Если кого-то винить, так это моих коллег-журналистов – они действительно слишком большое внимание уделяли тем, кто вершит дело: к ним и добраться можно, не утопая в грязи, а по готовой насыпи, и сама работа их эффектно выглядит на кино- или фотопленке – длинный хобот путеукладчика, мощные парни, раскачивающие тяжелое звено, выводя на ось. К тому же бригадир – настоящий Микула Селянинович. Да еще и театр…

Бамовский поэт Володя Гузий каждый отпуск приезжал из Тынды, работал в бригаде Бондаря. И писал стихи:

Бондарь вдаль прищуривает строго, 

Бондар смотрит вдаль, за перевалы,

Бондарь хочет, чтоб его дорога, 

Никогда потом не проседала.

Как Антей, он к рельсам припадает,

И дорога возвращает силы. 

Как и мы, дорога молодая.

Что нам сделать, чтоб не искривила?

Кстати, эти строки написаны с натуры. В них – реальное описание работы бригадира при укладке очередной рельсошпальной решетки.

Но были и другие стихи. На обочине трассы кто-то прибил плакат, на котором было и такое четверостишие, обращенное к Бондарю:

Ты перегон проходишь в месяц, 

А нам на это нужен год. 

Не думай, что твои путейцы

Достойнее, чем наш народ.

А он так и не думал. Когда мы приступили к съемкам фильма «Золотое звено», и Саша согласился принять в нем участие, но поставил условие: не зацикливаться на одной его бригаде, а показать и механизаторов, и тоннельщиков, и мостовиков, и «трубачей». Что мы и постарались сделать.

К «золотому» звену

Но все равно – я сам не раз на каких-нибудь праздничных тусовках, на митингах и собраниях слышал за спиной злобные шепотки: «Как я ненавижу этого Бондаря!» Он, большой, шумный, азартный в работе и отдыхе, всегда раздражал людей, которые живут по трамвайному закону: не высовываться…

Они упорно шли к своей цели. К «золотому» звену. Об этом тоже были стихи. Их написал бригадный поэт (по-моему, стихи там писали полбригады):

Гудит собранием палатка,   

И у парней горят глаза –

Сегодня начата укладка,  

Буквально два часа назад.

Повестка дня проста предельно – 

Как дальше жить, работать как.  

Постановление – артельно, 

Все вместе, как один кулак.

И ясно всем, чего хотим мы,

И это нам важней всего –

Хотим дойти мы до Витима, 

Не потеряв ни одного.

Почему «до Витима»? Балбухта, Куанда – эти точки на карте тогда никто не определял как место стыковки. Но выпало быть ими именно этим читинским местам…

Они уложили «золотое» звено. Даже дважды. Настоящая, рабочая стыковка – по Балбухте. Там, где плакал могучий Бондарь, и это видела вся страна. И другая, торжественная, под портретами членов политбюро, под звуки оркестра, где сняли два звена, и вместо них уложили другие, окрашенные бронзовой краской. Там не плакал никто – все ликовали, целовались, праздновали.

Я не раз задумывался – почему Саша не сдержал слез? От радости – да. Но это – на поверхности… Думаю, он вспоминал все, что пришлось пройти, все горести и потери, которые выпали на его долю. Друга юности Ивана Нечипоренко, с которым вместе после техникума приехали в Нижнеудинск, оттуда ушли в армию. Иван погиб, разбился на машине накануне дембеля. И конечно, саднила в душе свежая рана – за год до «золотого» звена неожиданно ушел из жизни Анатолий Байков, режиссер и комиссар бригады. Не знаю, давали ли себя знать потери, которые нанесла здоровью эта тяжкая работа. Давать-то давали, но это казалось мелочью, ему, такому молодому.

От горя спасает работа

В этом году Герою Социалистического Труда Александру Бондарю исполняется 60 лет. Седина украшает его так же, как и правительственные награды, и неизвестно, что ему дороже. В песне поется: «А здоровье, оно не вечно…» Каждый рано или поздно пережил это. Тем более человек, на долю которого выпала такая неподъемная работа. И такие потери, о которых подумать страшно. Ушел из жизни друг и соратник по работе Слава Огороднийчук. А как Бондарь и его жена Любаня пережили гибель сына Ивана, красавца, молодого богатыря, подстать отцу? Это знают только они, и это запредельно горькое знание.

Жизнь бьет больно. Чем сильней человек, тем больнее. Но он не сдается. Недавно вся страна вновь увидела его на экранах телевизоров. Он стоял рядом с президентом Дмитрием Медведевым на празднике укладки «золотого» звена на самых ближних подступах к Якутску. Северная, насквозь промороженная республика еще недавно не имела и километра железной дороги, а о том, чтобы сесть в поезд в столице Республики Саха и поехать в Москву – никто и не мечтал.

Укладкой этого «золотого» звена командовал Александр Васильевич Бондарь, Герой Социалистического Труда, теперь – почетный гражданин Якутии. Два «золотых» звена на самых громких дорогах страны… Кто еще может похвалиться такими победами? Думаю, никто. Только мой друг Саша Бондарь.