Шипы и розы Аллы Никоновой

Руководитель Следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по Иркутской области Алла Никонова редко общается с прессой, хотя информационные поводы ее ведомство средствам массовой информации поставляет регулярно. Громкие уголовные дела, особенно связанные с фактами коррупции или деятельностью преступных группировок, вызывают большой резонанс в обществе. Иногда резонирует и в сторону самих следователей – таковы правила информационных войн, которые сопровождают расследования в отношении «спецсубъектов» – лиц, против которых возбудить уголовное дело можно только после согласования с Аллой Никоновой. Поэтому ей, профессионалу сыска, привыкшей иметь дело с насильниками, убийцами и казнокрадами, теперь приходится привыкать к публичности и встречам с журналистами. В декабре, когда принято подводить итоги, она дала эксклюзивное интервью газете «Областная».

– Алла Ивановна, как вы оцениваете результаты работы подразделений Следственного управления Иркутской области за первый год существования новой правоохранительной структуры? Все ли задачи, поставленные руководством Следственного комитета при Прокуратуре РФ на этот период, были выполнены? Какие подчиненные подразделения можете похвалить, какие, наоборот, в зоне критики?

– Этот год был для нас очень тяжелым, поскольку становление новой структуры всегда сопровождается определенными трудностями. Кто хороший, кто плохой, сказать не могу, это наша внутренняя оценка. Самое главное, что мы проработали без каких-либо провальных ситуаций и по всем рекомендациям, которые даются руководством Следственного комитета, – по раскрытию преступлений прошлых лет, по профилактике преступлений в отношении социально незащищенных слоев населения и так далее – у нас есть определенные положительные результаты.

– Близится еще одна дата – День прокуратуры. Как вы охарактеризуете взаимодействие со своими ближайшими товарищами по оружию сейчас, после разделения?

– Я считаю, что все, кто перешел в следственное управление 7 сентября 2007 года – это 239 сотрудников, – навсегда останутся именно прокурорскими работниками. Молодежи, которую мы принимаем на работу после института, передаем традиции прокуратуры, поскольку этому правоохранительному ведомству уже 287 лет, а нам – всего годик.

– А ущемления интересов не произошло в связи с реформой?

– Прокурор теперь не возбуждает уголовные дела – это наша прерогатива, но он утверждает обвинительное заключение по итогам расследования уголовного дела.

– То есть оценивает работу следователя…

– Именно. Прокуратура также осуществляет надзор за следствием и поддерживает гособвинение в суде.

– Сейчас еще больше полномочий делегировал Следственному комитету президент – 7 декабря вступили в силу поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ, наделяющие руководителя следственного органа дополнительными полномочиями – по возбуждению уголовного дела, производству предварительного следствия, проведению проверок сообщений о преступлениях. Кроме того, вводится такое понятие, как следователь-криминалист, который уполномочен осуществлять предварительное следствие по уголовному делу и участвовать в производстве отдельных следственных действий без принятия уголовного дела к своему производству. Такие изменения были выз-

ваны требованиями времени?

– На самом деле это не новшество, а возвращение к практике, которая эффективно работала в прокуратуре. Раньше в функции прокурора-криминалиста входило практическое и методическое содействие следователям при расследовании сложных и особо важных уголовных дел. С принятием УПК в новой редакции такой возможности прокурор-криминалист лишился, и я очень рада, что все вернулось на круги своя, и теперь этот опытный и способный сотрудник, именуемый уже следователем-криминалистом, может опять, не принимая уголовное дело в собственное производство, оказывать столь необходимую поддержку следователям, одновременно входить в группы по расследованию разных уголовных дел, совершать различные следственные действия.

Помощь таких сотрудников особенно необходима при расследовании уголовных дел прошлых лет (так называемых глухарей. – Авт.). По этому показателю наше следственное управление в пятерке лидеров в России. В 2008 году мы раскрыли 111 таких преступлений.

А то, что руководителям следственных управлений разрешили возбуждать уголовные дела, я только приветствую. Следователей мы в основном набрали неопытных, молодых, буквально со студенческой скамьи. А руководители территориальных подразделений и их заместители как раз имеют богатый опыт следственной работы. Теперь наиболее сложные дела они могут принимать к своему производству.

– Алла Ивановна, из этих 111 преступ-

лений какие можно считать самыми громкими?

– В 1998 году в Братске было совершено убийство четырех человек, ровно через десять лет преступление было раскрыто, исполнителю вынесен обвинительный приговор. В 1999 году был убит заместитель прокурора Братска Александр Синицын, который курировал работу милиции и следствие по особо важным делам. По обвинению в этом преступлении привлекаются к уголовной ответственности восемь человек, в том числе «особая категория граждан» (по делу проходят депутат думы Братска Вадим Моляков, бывший начальник городского УВД Владимир Утвенко и координатор Иркутского регионального отделения ЛДПР Виктор Загородников. – Авт.). Семи обвиняемым будет предъявлено обвинение по части первой статьи 209 Уголовного кодекса – «Бандитизм», а бывшему милиционеру – по статье 295 «Посягательство на жизнь работника правоохранительных органов при исполнении служебных обязанностей».

– Так долго искали преступников? Казалось бы, расследование убийства коллеги должно было стать делом чести для всех прокурорских работников…

– Так оно и было. Три года шло расследование, огромный объем работы провели следователи – уголовное дело насчитывало 45 томов, но никакой оперативной информации о заказчиках и исполнителях этого преступления не было, расследование пришлось приостановить в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности.

– Видимо, одна из причин в том, что среди подозреваемых были так называемые спецсубъекты, которые, пользуясь своим положением, оказывали давление на свидетелей, «заметали следы».

– Да. Только после того как в суде было рассмотрено дело Скрипника (одного из лидеров братского организованного преступного сообщества. – Авт.), а он и его подельники, приговорены к большим срокам заключения, в Братске люди смогли перевести дух. Население поверило в силу закона и пошло на контакт с правоохранительными органами. Среди прочих появились показания и по делу об убийстве нашего коллеги.

– А не пострадала ли репутация сыщиков в связи с тем, что мэров Слюдянского и Усть-Илимского районов – Василия Сайкова и Виктора Дорошка, обвинявшихся в заказе на убийство оппозиционно настроенных к ним предпринимателей, Иркутский областной суд недавно отпустил на свободу?

– Гособвинением было внесено кассационное представление, и по делу Дорошка приговор Иркутского областного суда уже отменен, назначено повторное рассмотрение. Надеюсь, что и в отношении Сайкова Верховный суд РФ примет точно такое же решение. Что касается Виктора Дорошка, то все свидетели подтвердили, что не откажутся от показаний против него. Не испугались. А вот по Сайкову есть информация, что на свидетелей оказывается давление, но ситуацию мы держим под контролем, необходимые меры защиты принимаются.

– А бывает так, что следователи, чего-то испугавшись, сами отказываются от уголовных дел?

– Мне не нужно об этом говорить, я сама это чувствую. В таком случае дело передают другому следователю. Стыдиться тут нечего, ситуации бывают разные, риску, связанному с профессиональной деятельностью, может подвергаться не только следователь, но и члены его семьи. Но никто наедине с угрозой не остается. Обеспечением безопасности всех сотрудников занимается старший помощник руководителя следственного управления – владея определенной оперативной информацией, он принимает меры, и, надо отметить, успешно. Конечно, бывает, раздаются звонки – как это было, например, с делом по убийству Александра Синицина в Братске. Следователь сообщил об этом, дальнейшие попытки оказать давление были пресечены.

– В продолжение темы о спецсубъектах. Когда завершится расследование дела Татьяны Казаковой? Как вы можете прокомментировать озвученную в некоторых СМИ «обеспокоенность» жителей Листвянки по поводу долгого отсутствия мэра поселка на рабочем месте? Как правило, расследование подобных уголовных дел осложняется так называемыми информационными войнами. Насколько это актуально сейчас, как сильно это мешает работе?

– Очень мешает. Мы ощущаем на себе шквал негативной информации со стороны некоторых лиц, в том числе близких к Татьяне Васильевне Казаковой, и других людей, заинтересованных в том, чтобы уйти от ответственности. Информация появляется с одной целью – оказать на нас психологическое давление. Публикуемые в разных изданиях, в том числе в газете «Родная земля», сведения не соответствуют действительности, порочат честь и достоинство не только меня как руководителя, но и членов моей семьи. В связи с этим я написала рапорт председателю Следственного комитета, в котором попросила дать моим действиям правовую оценку. В Иркутск приехал следователь из следственного отдела по Сибирскому федеральному округу, который провел в отношении меня проверку в порядке статьи 144. То есть определял – либо возбудить в отношении меня уголовное дело, либо отказать в возбуждении. Ни один из указанных в статьях «Родной земли» фактов не подтвердился, в уголовном деле было отказано. Проверка проводилась и в отношении редактора газеты Шахматова. В уголовном деле также было отказано. На сегодня. Пока…

Мы знаем, откуда «ветер дует», многие подобные материалы носят заказной характер.

Хочу отметить, что мы подходим к окончанию расследования уголовного дела в отношении Татьяны Казаковой, и в ближайшее время, в январе, ей будет предъявлено окончательное обвинение. При этом я не считаю это уголовное дело каким-то особенным, отношу к ряду всех других. Нами расследуются сейчас уголовные дела в отношении 12 глав муниципальных образований. И даже в отношении бывшего губернатора Иркутской области мы возбудили уголовное дело.

– Это известие вызвало резонанс в обществе. В некоторых СМИ даже появляется информация о том, что на органы следствия оказывается давление.

– У нас сейчас появляются некие «добровольные помощники», которые заявляют публично, что оказывается какое-то давление по этому делу. Я об этом ничего не знаю, не понимаю, откуда эта информация появилась. Могу сказать, что сейчас проводятся начальные следственные действия для проверки заключения Контрольно-счетной палаты Иркутской области. Документ очень содержательный, и для того чтобы определить, соответствуют ли факты действительности, нужно произвести ряд выемок из банков, допросить должностных лиц из областной администрации – бывших и действующих. Пока мы не ведем речь о том, чтобы предъявить Александру Тишанину обвинение.

– Сейчас на слуху целый ряд уголовных дел, возбужденных в отношении разных должностных лиц. Сколько всего так называемых коррупционных дел было расследовано вашим управлением?

– Нашими следователями было направлено в суд 41 уголовное дело коррупционной направленности, из них по 22 уже состоялись обвинительные приговоры и ни одного оправдательного. Статьи, по которым предъявляются обвинения, разные – это дела о хищениях, злоупотреблениях властью, превышениях служебных полномочий. Приведу несколько примеров.

В Братске понес наказание бывший старший оперуполномоченный ФСКН – за сбыт наркотиков он был приговорен к восьми с половиной годам лишения свободы. Три года условно получил бывший начальник отдела коммунального хозяйства управления ЖКХ Октябрьского округа Иркутска Федоров, который был обвинен в получении взятки за незаконное бездействие. На стадии судебного следствия находится дело в отношении бывшего главы администрации Железногорска-Илимского Игоря Герасимова, которому предъявлено обвинение в совершении преступления по статье 285 – «Нецелевое расходование бюджетных средств»… Можно еще долго продолжать. До 22 декабря продлен срок содержания под стражей арестованному мэру Осинского района Петру Магданову, до 7 января – задержанному мэру Усольского района Петру Герасимову. Мэр Ольхонского района Николай Мотошкин был ознакомлен с материалами уголовного дела, возбужденного в отношении него. Он долгое время выступал по телевидению, принимал участие в мероприятиях, но органам следствия представлял справки о своем плохом здоровье. 15 декабря его дело ушло на утверждение прокурору области.

– Как продвигается расследование фактов нарушения законодательства во время выборов депутатов Законодательного собрания в Тайшете и Черемховском районе?

– По Тайшету прокуратура проверила материалы и согласилась с нашим решением об отказе в возбуждении уголовного дела. А в Черемховском районе в селе Голуметь действительно выявили порядка 14 сфальсифицированных подписей избирателей, которых опросили в ходе проверки, они опровергли факт своего присутствия на избирательном участке. Там очень большой объем работы, сейчас допрашиваются люди, у них отбираются образцы почерков, будет назначено порядка 50 экспертиз, предстоит определить, кто за этим стоял.

– В этом году в нашей газете был опубликован материал о противостоянии членов общества глухих и его председателя, который лоббировал строительство многоэтажного дома в районе ДК им. Горького в Иркутске. Тогда инвалиды опасались потерять свой единственный очаг культуры, и в Следственном комитете нам обещали провести проверку. Каковы ее результаты?

– Представители этой общественной организации приходили в наше управление, и я посоветовала им написать заявление на имя прокурора области. После проведения прокурорской проверки был внесен протест, возводить многоэтажный дом у ДК им. Горького было запрещено. Мы много внимания уделяем защите прав социально незащищенных слоев населения. Если сейчас, в период кризиса, к нам поступят материалы о незаконных увольнениях, мы будем проводить тщательные расследования и наказывать виновных.

– Во время кризисов обычно наблюдается рост преступности. И в таких условиях еще более актуальным становится взаимодействие различных правоохранительных органов. Например, вы тесно сотрудничали с Региональным управлением по борьбе с организованной преступностью. Как вы относитесь к ликвидации УБОП?

– Я не могу давать оценку реформам в МВД, но если кадровые перестановки приведут к уходу опытных сотрудников, будет сложно и нам. Потому что ряд самых громких преступлений мы расследовали, опираясь на оперативные разработки убоповцев.

– Многие сейчас смотрят сериалы о работе следствия…

– А как я люблю смотреть сериал «След» про Федеральную экспертную службу! Там любое преступление раскрывают буквально за сутки. Мгновенно изымают вещественные доказательства, тут же все свои исследования записывают на диктофон, и уже к вечеру подозреваемый признается в убийстве. С удовольствием смотрю и мечтаю: может, у нас когда-нибудь так будет?

– А возможно такое? Насколько вы хорошо оснащены технически?

– Конечно, в перспективе нам обещают, что вся самая передовая техника, которая используется при расследовании уголовных дел за рубежом, будет и у нас. Следственный комитет этому сейчас уделяет большое внимание. Планируется, что со временем Федеральная экспертная служба перейдет в наше ведомство. Они будут создавать свое оперативное подразделение – по сопровождению уголовных дел. Даже обещают, что наших сотрудников будут отправлять на стажировку в США – в Федеральное бюро расследований. Пока я своим работникам говорю: вы радуйтесь, что получаете зарплату. Конечно, всем хочется иметь служебные машины, оргтехнику; сейчас многим следователям приходится использовать в работе собственный транспорт и компьютеры. Со временем все это будет. Пока же наши криминалисты оснащены только самым необходимым – это так называемые следственные портфели, металлоискатели, специальное оборудование для поиска трупов.

А если говорить о проблемах, то, например, плохо обстоят дела с прохождением психиатрической экспертизы подследственных. Сроки следствия нам нередко приходится продлевать только потому, что врачи по своим объективным причинам затягивают с постановкой диагноза, решением о вменяемости человека. То же самое касается и других экспертиз. В экспертно-криминалистическом центре ГУВД по Иркутской области, например, проводится самый широкий спектр исследований – вплоть до изучения ДНК, но очередь очень большая – на территории Иркутской области работает более 300 следователей СК, а милицейских – более тысячи. Представляете, какое количество постановлений о назначении экспертиз скапливается в ЭКЦ? График один для всех, ждать иногда приходится месяцами. А ведь в нашу зону входят еще Республика Бурятия и Забайкальский край, руководители соседних управлений часто обращаются ко мне, чтобы я посодействовала скорейшему проведению экспертиз по уголовным делам, которые они расследуют. Никогда не отказываюсь помогать, но предупреждаю, что от меня в этом вопросе мало что зависит – все должны быть в равных условиях.

– А сроки следствия никто не отменял – два месяца…

– Уголовные дела нашей категории просто невозможно расследовать в минимальные сроки. Дела очень сложные, часто многоэпизодные, совершенные в условиях не-

очевидности. В отношении малолетних дерзкие преступления стали совершаться. Много дел, где наряду с убийствами идет ряд разбойных нападений. Сроки расследования затягиваются до шести месяцев и более.

– Логично спросить сейчас, как вы относитесь к инициативе депутатов Государственной думы РФ о содержании подозреваемых в преступлениях небольшой тяжести во время следствия под домашним арестом?

– Во-первых, на охрану таких подследственных придется задействовать большой штат милиции, службы исполнения наказаний, затрачивать огромные средства на техническое обеспечение круглосуточного надзора – так, как это, например, делается в США. Ни то ни другое в современных условиях в России невозможно. А во-вторых, содержание под стражей – это дополнительная мера профилактики. И не надо забывать, что исключительную меру пресечения избирает не следователь, не прокурор, а суд. 

Половина статей нашего Уголовного кодекса не работает – это скупка краденого, нарушение правил пожарной безопасности, пиратство, многие другие. Зато богата следственная практика по кражам, хищениям, наркотикам, разбоям, грабежам, убийствам и причинениям тяжкого вреда здоровью, повлекшим смерть. Изнасилованиям. К сожалению, в этом году отмечается рост таких преступлений на 5%.

– Видимо, потерпевшие перестали замалчивать такие преступления, у них появилась вера в то, что насильники не избегут наказания. Это к вопросу о доверии  следственным органам…

– Возможно. За десять месяцев 2008 года в следственное управление поступило более семи тысяч заявлений о совершении правонарушений. По преступлениям, совершенным в отношении несовершеннолетних, возбуждено 138 уголовных дел.

– Изнасилования, убийства, коррупция. Работать с таким материалом и мужчине сложно. А вы справляетесь. Как в семье относятся к вашей тяжелой работе?

– С пониманием. Ведь и с будущим мужем я когда-то познакомилась на работе. Я была следователем прокуратуры, он – участковым инспектором. Однажды осенью в Боково мы поднимали из колодца труп утонувшего девятилетнего мальчика. Следующая встреча состоялась при похожих обстоятельствах… Работать в следственном управлении прокуратуры не каждый может. К нам приходят выпускники юрфака, молодые, амбициозные, но не знающие жизни. Я во время предварительной беседы обычно сразу понимаю, сможет человек у нас работать или нет, выдержит ли он тяжелый график – выезды на трупы, суточные дежурства, судебные заседания. Мой сын, например, хоть и учится на юриста, в органах следствия работать не планирует…

– Негативное отношение к правоохранительным органам в обществе – увы, явление обычное. А бывает ли, что люди благодарят вас за труд?

– В начале 1990-х годов один 23-летний молодой человек убил женщину, у которой был шестимесячный ребенок. Женщина продала злоумышленнику машину, но он не хотел отдавать деньги, убил ее и сбросил труп в Ангару. В это время ее муж находился под следствием по другому делу, но был оправдан. На суде он так рыдал, что пришлось остановить заседание и вывести его из зала. Я тогда расследовала это дело и поддерживала обвинение в суде. Убийца понес наказание, а муж той убитой женщины регулярно приносит мне цветы и рассказывает о сыне. Парню уже 19 лет. А однажды ко мне пришел бывший подследственный, который отсидел девять лет за групповое изнасилование. Когда входил, он держал руку за пазухой, и я спросила: «Вы меня пришли убивать?» Но оказалось, что он принес три розы.

Конечно, в работе с человеческими судьбами получаешь немало негатива. Стараюсь отвлекаться – например, читаю лирику. Правда, муж замечает, что обычно я прихожу домой с кипами бумаг. Но вот недавно прочитала Андрея Дементьева «Все начинается с любви». А еще я решила заняться спортом – записалась на йогу.

– Алла Ивановна, вы не жалеете, что согласились на эту должность в прошлом году?

 – Иногда я думаю, что женщине такая работа не под силу (кстати, в России шесть региональных управлений Следственного комитета возглавляют представительницы слабого пола. – Авт.) и мужчина, как прирожденный боец, ко многим моментам относится спокойнее. Но, с другой стороны, понимаю, что должна передать опыт, который накопила за 27 лет работы следователем. К тому же у меня сложились со многими правоохранительными органами свои отношения, и, когда мои подчиненные по каким-то причинам затрудняются сделать звонок в другое подразделение, обычно обращаются ко мне, зная, что я обязательно помогу.