Люди большой реки
Братские ученые издадут книгу об ангарцах
Под одной обложкой – описания быта, ремесел, кухни и обрядов. Книгу об ангарцах – первых русских поселенцах на берегах Ангары – издадут музейщики Братска. Более десяти лет они крупица за крупицей собирали сведения о жизни старожилов. О находках, сделанных во время очередной экспедиции, «Областной» рассказал заведующий архитектурно-этнографическим музеем «Ангарская деревня им. О. Леонова» Максим Глушенко.
От Ангары до Енисея
Кто столетиями проживал вдоль берегов Ангары и что осталось в памяти местного населения – выясняют научные сотрудники архитектурно-этнографического музея «Ангарская деревня». С 2013 года каждое лето они выезжают в экспедиции с целью найти новые артефакты, относящиеся к ангарцам.
– «Ангарцы» – это топоним, – поясняет Максим Глушенко. – Это русское население, старожилы, жившие в этих местах до крупных переселений конца XIX – начала ХХ века, когда с западных окраин Российской империи сюда переселяли целыми деревнями. Появилось либо много новых улиц, либо новых деревень, и это были уже переселенцы. В этом принципиальное отличие – здесь в XVII–XVIII веках уже сложилась своя культура, и в основном это выходцы из русского Севера.
Задумка оформить собранный материал в единый проект, признается Максим Глушенко, витала очень давно. К тому же с 2017 года экспедиции вышли за пределы не только Братского района, но и Иркутской области. Цель сотрудников «Ангарской деревни» – исследовать всю Ангару, вплоть до Енисея. Так родилась идея проекта «Люди большой реки». В 2024 году он выиграл грант Фонда президентских культурных инициатив.
Архаичная культура
До середины XVIII века Ангара была единственной дорогой на Байкал и в Забайкалье, в Монголию и Китай. Однако со строительством Московского тракта ситуация изменилась.
– Таежная Ангара стала отрезанным регионом. Он законсервировался, – подчеркивает Максим Глушенко. – В начале ХХ века на Московском тракте уже никто в традиционной одежде не ходил – была городская мода почти везде, а на Ангаре еще ткали ткани. На момент затопления каскадов ГЭС здесь была наиболее архаичная культура.
Контраст между городской и традиционной культурой зафиксировали этнографы из Москвы и Ленинграда в период с 1957 по 1962 годы. Случилось это перед запуском Братской ГЭС и затоплением прилегающих территорий.
– С одной стороны, люди совершали новый подвиг на Ангаре, построили город в тайге, но в то же время они уничтожали памятники подвига своих предшественников: казаков-первопроходцев и крестьян, которые осваивали этот регион. И они решили, что надо хоть как-то это сохранить. Именно благодаря этому появились музеи – «Тальцы» и «Ангарская деревня», – продолжает собеседник.
Изучить материалы экспедиций прошлых лет братчанам удалось в апреле 2025 года, посетив московские архивы:
– Условно мы идем их же тропами, только они-то двигались по незатопленной Ангаре. Наши предшественники оставили массу материалов, которую надо еще систематизировать, осмыслить. В 1950-е годы их целью было показать достижения Советского Союза, преимущества колхозов, а у нас другой ракурс: взгляд на ангарцев как на отдельную группу русских.
Этнографическая экспедиция в Усть-Удинский район, 2025 год
Изменились и методы исследования. Если раньше этнографы работали «в блокнотах», имея зачастую под рукой только фотокамеру, реже – магнитофон, то сейчас можно зафиксировать экспедицию от и до:
– Используется метод абсолютного датирования – дендрохронологии. Высверливаем керны и определяем порубочную дату. Мы ведь не только постройки перевозим, но и реставрируем, используя старинные методы. Ремесла ангарцев в нашем музее живут: будь то расщепление древесины для постройки крыши – «рвать дранье» или плетение сеток-москиток из конского волоса. Наша цель – не просто зафиксировать, а досконально повторить технологию.
Поймать осетра
Внедряются в «Ангарской деревне» традиции и обычаи старожилов.
– У современного населения есть потребность приобщиться к чему-то исконному, к своим корням, – поясняет Максим Глушенко.
Так, в июне братчане отпраздновали Троицу и воссоздали обряд поселка Пинчуга. Как сообщили музейщикам местные жители, в последний раз Троицу по всем канонам праздновали в этих местах в 1950-е годы, и уже тогда обряд «утопления березки» был видоизменен.
– Топили березку, привязывая ленточки к дереву и загадывая желание. Считалось, что если березка утонет, то желания не сбудутся, а если останется на плаву, то сбудутся. И мы взяли именно вот этот поздний вариант, потому что он отвечает запросам современных людей. Заготовили около двух тысяч лент, так они все на березку и ушли. Хотя свежесрубленная береза еще как тонет, но наша не потонула, – улыбается собеседник.
Чуть раньше в музее провели Масленицу: прокатили на санях Масленку – чучело мужика, а еще имитировали ловлю осетра и сеяли снег. Ряженые, которыми были научные сотрудники, разыграли сцену возле усадьбы – ловили осетра. Зрителям дали прутики березовые, они тоже загоняли его. Провели обряд пробуждения земли – когда имитируются сельскохозяйственные работы, чтобы урожай был щедрым.
По тонкому льду
– У меня есть предположение, что ангарцы в каком-то смысле близки к поморам, потому что в их жизненном укладе рыбная ловля занимала важное место, – отмечает Максим Глушенко. – Ангара – река очень опасная, на порогах постоянно люди гибли. Она была такой же кормилицей, как и море у поморов. Давала все: основная добыча порой была именно с Ангары, но и людей она забирала активно.
У ангарцев было принято «весновать на заимках» – уходить по последнему льду к отдаленным сельскохозяйственным участкам, расположенным на островках, – заимкам-весновкам. Считалось, чем позже уйдешь, тем меньше времени потеряешь, ожидая, когда пойдет Ангара.
– Часто старожилы проваливались под лед и для подстраховки впрягали сани. На них помещали шитик – маленькую рыболовную лодку. Шли пешком, руками взявшись за шитик, если вдруг провалится лед, то потонула бы только лошадь с санями, а сами они успели бы запрыгнуть в лодку, – описывает Максим Глушенко.
Но и когда Ангара вставала на зиму, опасностей меньше не становилось:
– В последней экспедиции в Усть-Удинском районе нам рассказали, что были трехметровые торосы – идешь по Ангаре и не видишь ни тот, ни другой берег, можно заблудиться. А посреди этих торосов были незамерзающие участки – полыньи, и напороться на них и утонуть было легко.
Погибнуть можно было и во время рыбной ловли. Часто этим видом промысла занимались женщины, потому как нерест и охота совпадали. На этом участке Ангары, как правило, нерестились осетр и стерлядь. В начале ХХ века у строителей Транссиба был большой спрос на рыбу:
– Можно было хорошо порыбачить несколько раз в год, особенно осенью, заморозить рыбу и продать. Считалось, что ангарский осетр вкуснее енисейского, и можно было заработать денег на весь год, заплатить все налоги и подати. Было даже не обязательно землю пахать.
Деликатесы с Ангары
Сегодня команда исследователей систематизирует информацию, привезенную из Усть-Удинского района. И связана она преимущественно с гастрономическими привычками ангарцев.
– Кухня – это хороший определитель отличий, – подчеркивает Максим Глушенко. – Если мы хотим понять, чем местное население отличалось от соседнего, надо спрашивать про кухню, про пищевые привычки.
Готовили в Усть-Удинском районе «бурдук» – кисель из ржаного или пшеничного теста, мучную кашу, «хлебали рыбу ложками» – запекали целиком в тесте, рыбный холодец. Пили старожилы квас из квасников – пророщенного солода, перемолотого в муку. Бытовала «душная рыба».
– Интересно, что мы всю Ангару обследуем, и в каждом районе свои особенности. Если взять рыбу с душком, то в Братском районе ее вообще никто не ел. А вот в Усть-Удинском районе – редко. В Кежемском районе ее ели 50 на 50, а в Богучанском все сплошь ели, – отмечает заведующий АЭМ «Ангарская деревня».
Усть-Удинский район – единственный, где буряты проживали на берегу Ангары, а не выше по притокам, в лесостепи. Соседство с ними также повлияло на кухню ангарцев. Появились свои деликатесы: опаленная прямая кишка лося.
– Старожилы уверяют, что это намного вкуснее, чем сохатиная губа, – заявляет Максим Глушенко. – Этот деликатес ангарцы всегда заготавливали как самое вкусное, что только может быть на свадьбу. Сыну могло быть еще лет шесть-десять, но к его свадьбе уже сушат сохатиную губу, чтобы на его свадьбе можно было всех накормить.
Привезли в «Ангарскую деревню» из Усть-Удинского района кашу из муки и сметаны – саламат и несколько слов: «тарасун» – позаимствованное у бурятов название любого самогона и «сырчики» – лакомство из замороженного творога и ягод. Подборку рецептов музейщики передали в местный ресторан. Уже поступило предложение издать книгу адаптированных ангарских рецептов:
– Сейчас явление гастрокультуры очень модно в целом по стране. Стало скучно копировать суши, пасту итальянскую. Исконно русская кухня интересна, самодостаточна. И поэтому кулинары заинтересованы в том, чтобы ее воссоздать, развить свой бренд, привлечь к себе внимание.
Мы все с одной реки
Перед сотрудниками «Ангарской деревни» в этом году масштабная цель – завершить исследование Ангары. Уже в августе они отправятся в Мотыгинский район Красноярского края, а в сентябре – в Усть-Илимский район.
Результатом исследований, начавшихся в 2013 году, станет научно-популярная книга «Ангарцы». В музее обещают, все будет описано просто, понятно и интересно. Издание, рассказывающее о быте, традициях и промыслах местного населения, презентуют весной 2026 года. А перед этим, по словам Максима Глушенко, состоится цикл лекций для школьников, студентов и представителей местного краеведческого сообщества:
– У нас только в Братске есть три общества старожилов: «Старый Братск», «Ангарские старожилы» и «Мы все с одной реки», в Красноярске есть Кежемское землячество. Люди осознали, что вообще-то они ангарцы. Они, конечно, русские, но их малая родина – Ангара.
Именно небольшие группы переселенцев довольно быстро перенимали быт старожилов, а не наоборот. Готовили пищу, рубили избы и говорили, как ангарцы. Прослеживается эта тенденция и с ныне живущими селянами, приехавшими в северные районы Приангарья в 1970-е годы.
