Это был настоящий ад

Крупнейшему пожару на Иркутском кабельном заводе, который в разное время называли вторым Чернобылем, сибирским Армагеддоном, исполнилось 30 лет. Три десятка лет, множество других трагедий, стоит ли ворошить старое? Стоит. На это есть веские причины. Во-первых, ЧП унесло десятки жизней.

Во-вторых, впервые во всероссийской истории люди ликвидировали очаг, выделяющий опаснейшие соединения, без противогазов! Мужики умерли не в эпицентре пожара, они скончались позднее, получив запредельную дозу отравляющих веществ. Даже спустя столько лет становится страшно от выбора, перед которым оказались боевые расчеты огнеборцев – умереть мгновенно или спустя некоторое время. Впрочем, тогда об этом никто не задумывался.

Настоящая трагедия, по мнению участников событий на кабельном заводе, отнюдь не в экономических потерях или экологическом ущербе, она – в забвении.

Масштабы и последствия трагедии руководители разных уровней всячески отрицали на первоначальном этапе и потом пытались скрыть, отрицая очевидные вещи. Многие детали шелеховского ЧП ветераны пожарной охраны впервые озвучили, лишь уйдя на пенсию.

ОГНЕННОЕ МОРЕ

Дежурные расчеты подняли по тревоге 24 декабря в четыре часа утра. К этому времени очаг был виден даже с окраины Иркутска.

– За несколько часов площадь пожара выросла до 16 тысяч квадратных метров! – рассказывает Александр Иванович Васько, на тот момент заместитель начальника управления областной противопожарной службы. – Огонь уже вовсю пожирал тарно-сборный, электромеханический цеха, склад пластификата, подвальное помещение, где хранилось порядка 600 кубометров масла в цистернах. Одна из причин развития очага до критически крупных размеров – слишком позднее сообщение, очевидно, на заводе пожар проспали. Его уже по открытому пламени обнаружили с соседнего объекта – Иркутского алюминиевого завода. Шел пятый час ночи. Первой прибыла профессиональная пожарная часть № 73 Шелехова, и к этому моменту огонь бушевал на площади 8–9 тысяч квадратных метров! Мы прибыли с полковником Иваном Дунаевским примерно в 5.15. При въезде на территорию началось обрушение стеновых панелей, грохот стоял, как от бомбовых ударов. На помощь срочно привлекли более 600 пожарных из Иркутского, Ангарского, Усолье-Сибирского гарнизонов, работали курсанты пожарно-технического училища МВД, слушатели Иркутского факультета Высшей инженерной пожарно-технической школы МВД. На подмогу прибыли два пожарных поезда из Слюдянки и Иркутска-Сортировочного.

Вода не могла оказать нужного эффекта, ее подавали для охлаждения конструкций. Для тушения запасов пластификата применяли пену, порошок, эмульгатор.

– Помню как сейчас, пену подаем, огонь вроде придавили. Проходит немного времени, появляется желтый дымок, а затем пламя, – вспоминает Александр Иванович. – Тот же эффект от тушения порошком, которого было, кстати, недостаточно. Хотя позднее при расследовании причин выяснилось, что на заводе согласно инструкции в запасе должен быть порошок порядка 600 тонн, увы, его не было. В Иркутске стоял в строю автомобиль, заправленный таким порошком, но пять тонн препарата для такого очага явно недостаточно.

Начальник управления областной противопожарной службы Михаил Кашубаро прибыл к месту пожара прямиком из аэропорта, прилетев с совещания из Москвы.

– Я доложил Михаилу Григорьевичу общую обстановку, перечислил способы тушения: пена, порошок, эмульгатор и, собственно, результат, – говорит полковник Александр Васько. – Он связался с НИИ Противопожарной обороны главного управления МВД, обозначил проблему и попросил проконсультировать. Спустя некоторое время Москва нам порекомендовала несколько способов, которые на тот момент мы уже опробовали. Ничего нового нам не подсказали. Вывод: мы действовали грамотно, но не хватило средств тушения.

В ЯДОВИТОМ ДЫМУ – БЕЗ ПРОТИВОГАЗОВ

Несмотря на гигантскую площадь и обрушение конструкции, никто не травмировался. Пожарные оказались, без преувеличения, настоящими героями, проявили выдержку, самоотверженность.

А теперь поясню подробно, что имел в виду Александр Иванович под словами «выдержка» и «самоотверженность». Пожар на химическом объекте автоматически влечет выделение не просто вредных, а смертельно опасных веществ. И пожар на кабельном заводе не стал исключением, этим он и вошел в историю. Впервые дежурные расчеты тушили химические вещества без противогазов. Вообще.

В то время на вооружении пожарных гарнизонов состояли кислородно-изолирующие противогазы (КИП), которые в критический момент оказались не только бесполезными, но и опасными для жизни. Кислород, призванный защитить дыхание в агрессивной среде, при контакте с маслом взрывается.

– До этого в Ангарске расследовали такой случай. Начальник караула прибыл с тушения пожара, где использовали как раз КИПы, – вспоминает Александр Иванович. – Проголодался, заскочил на пост проверки, противогаз положил, съел пирожок, а руки как следует не протер. Позднее, как только попытался воспользоваться противогазом, раздался хлопок, и он получил ожог кистей. Хотя, казалось бы, мелочевка – масло от пирожка. А на кабельном, где хранились сотни тонн масла, от нас вообще ничего не осталось бы. В 1992 году лишь бойцы спецчасти имели на вооружении аппараты на сжатом воздухе. Но даже они получили долю интоксикации через открытые части тела – шею, кисти рук.

ДОРОГА В АД: ТУДА И ОБРАТНО

Ширина горящего цеха составляла 250 метров и длина – 1000 метров. В критический момент огонь спустился в подвал, где стояли масляные емкости, и одновременно ушел на крышу. То есть по факту пламя бушевало на трех уровнях. Боевые участки работали по этим позициям. Во время строительства цехов был использован пенополистирол. Сам по себе материал трудно горючий, но когда набирает высокую температуру, начинает растекаться горячей массой. Если кто и видел ад при жизни, так это бойцы противопожарной службы, работавшие в Шелехове. Боевые участки возглавляли самые опытные офицеры. На первом участке по ликвидации очага в масляном подвале руководил Иван Тихонович Дунаевский, тушением склада пластификата, тарно-сборочным и электромеханическим цехами занимался Владимир Залманович Боренгольц. Третий участок по тушению кровли доверили Игорю Павловичу Уханову, заместителю дежурного службы пожаротушения.

– А какие были ощущения в эпицентре пожара, когда вы работали без противогазов?

– Как только попадаешь в эпицентр, то на мгновение теряешь сознание, время, конечно, никто не засекал, насколько происходило отключение, – говорит полковник Александр Васько. – Выскочишь, глотнешь чистого воздуха, хотя понятие «чистый» было весьма и весьма относительным. Тем не менее приходишь в себя и снова двигаешься к эпицентру.

– Пахло горелой краской, ацетоном и еще чем-то малоприятным, – добавляет Игорь Уханов. – Вы боролись уже с последствиями, которые, к сожалению, для многих оказались трагическими. А что стало причиной пожара? Каким образом на такой огромной площади, где плавились даже металлические конструкции, удалось найти источник ЧП?

– Сотрудники испытательной пожарной лаборатории долго работали на месте, в итоге нашли щиток, в котором вместо плавкой вставки был кусок арматуры,практически лом, который не мог перегореть в случае короткого замыкания, – говорит подполковник Игорь Уханов. – Искры попали в масляный лоток, и огонь мгновенно добрался до сообщающихся емкостей с маслом в подвале. В определенный момент задержались с подачей пены, и тогда пламя вырвалось на высоту 17 метров, достигнув перекрытия цеха!

– Масштабный очаг требует огромного количества воды, хотя бы для охлаждения конструкций, она была в достатке?

– В технологическом цикле за вода была задействована градирня с большим запасом воды, ее и использовали для охлаждения конструкции, – говорит Александр Васько. – Установили насосную станцию, которая подавала 110 литров в секунду. Протянули магистральную линию на 150 миллиметров и через гребенки подавали на рабочие линии и так далее. Пожарные поезда оказались малоэффективны из-за слабых мотопомп.

Официально тушение происходило в течение двух суток. Схема любого пожара выглядит так: локализация – когда отведена угроза распространения огня на соседние объекты, ликвидация горения, а потом начинается проливка очага, на которую ушло порядка трех суток. В Шелехове пожарным помог мороз, хотя температура была всего -4–5 С, тем не менее образовалась ледяная корочка, перекрыв доступ кислорода к очагу. В пожарной науке это называется изоляция зоны горения.

ТОГДА СЧИТАТЬ МЫ СТАЛИ РАНЫ…

Признаки отравления проявились не у всех и не сразу. Согласно медицинским учебникам, первые проявления токсидермии (токсико-аллергический дерматит) начинаются через 1–21 день после поступления аллергена. Скорость развития симптомов зависит от количества поступившего в кровь аллергена и от чувствительности организма к этому веществу.

Несмотря на очевидные факты, даже когда появились первые жертвы, пожар на кабельном заводе относили к рядовому событию. Спустя 30 лет участники ликвидации пожара впервые назвали вещи своими именами. Руководство УВД с первых дней сделали вывод в приказной форме – пожар рядовой, никаких отравлений быть не может. Все.

– Я находился вблизи эпицентра порядка трех суток, хотя согласно нормам больше двух суток находиться категорически запрещено, – рассказывает подполковник Игорь Уханов. – Дня через три-четыре после Шелехова почувствовал недомогание, слабость. Аналогичные проблемы наблюдались у многих коллег, хотя мужики – крепкие ребята, многие кандидаты и мастера спорта по пожарно-прикладному спорту.

Когда обратился в больницу, врач Вероника Михайловна попросила раздеться и тут же воскликнула – мое тело покрылось серыми пятнами. Она позвонила в токсикологический центр, вызвали скорую помощь. Врач-токсиколог по фамилии Богданов посмотрел анализ крови и воскликнул: «Не может быть!» Потом говорит лаборанту: «Пусть полежит минут 30, потом повторно возьмем». Подходит ко мне и говорит: «Вы живой! При такой концентрации угарного газа в крови человек умирает, но вы живы! В это сложно поверить!» Постоял немного и спрашивает: «Сколько работаешь в пожарной охране?» Отвечаю: «18 лет». «Полагаю, организм постепенно адаптировался к вредным отравляющим веществам».

В январе 1993 года в стационар с похожими симптомами положили 11 человек. Тогда впервые в крови обнаружили наличие тяжелых металлов. И вот еще какая штука. Первыми жертвами стали сотрудники Испытательной пожарной лаборатории (ИПЛ), хотя сам пожар они не тушили. Вероятно, концентрация отравляющих веществ была высока даже после ликвидации. Владимир Забурнягин, Александр Гущин умерли в течение полугода – цирроз печени. Токсический гипотоз.

Специалисты взяли образцы подкожной жировой клетчатки, отправляли в Германию на предмет определения диоксинов. Как немцы подтвердили наличие у всех 20 пациентов присутствие диоксина, период полураспада которого не менее семи лет, только тогда удалось обратить внимание руководства.

Чтобы доказать правоту, участники ликвидации создали «Союз пожарных инвалидов». Определенную роль сыграла принципиальность нового начальника управления противопожарной службы области полковника Валерия Перфильева. Он возглавил управление позднее, поэтому непосредственно в ликвидации не участвовал, но впоследствии коллег поддержал.

– Этот пожар, считаю, сопоставим с Чернобылем в своих последствиях, в частности, для пожарных, – говорит Валерий Иванович. – Вот уже 30 лет мы не можем выстроить систему реабилитации для тех, кто пострадал, их детей, которые ни в чем не повинны. В свое время центральный госпиталь МВД занимался данной проблемой, мы их приучили к этой мысли. Справедливости ради скажу, были самоотверженные люди и у нас, например, в медслужбе УВД. Временами лечили скорее по наитию, поскольку до конца не была известна степень поражения организма отравляющими веществами. Заведующая стационаром Анна Николаевна Касторнова, доктора Светлана Евгеньевна Жмурова, Светлана Альбертовна Васильева, мы помним их. Ангарская клиника профзаболеваний вела огромную работу, следили, чтобы приезжали к ним на обследование, лечение, разработали систему реабилитации.

Губернатор Борис Говорин принял две программы по реабилитации пожарных. Два раза в год пострадавшие могли поправить здоровье в санатории. Выделяли даже квартиры, представляете? Сейчас – пять капельниц, и на выписку.

Газеты неоднократно писали о том, что пожарные спасли Шелехов ценою жизни. Но никто из жителей не выразил простую благодарность, промолчала администрация города, ни один мускул не дрогнул у руководства кабельного завода.

Пожар мог развиваться и по худшему сценарию. Не ликвидируй мужики очаг за сутки, гори пластификат, масло несколько дней, подуй ветер в сторону города, случился такой бы кошмар, что страшно представить. Даже профессиональных пожарных напрямую и косвенно много лет пытаются убедить, что это был рядовой пожар. На сегодня скончались 49 человек, задумайтесь на минутку, многим и 50 лет не исполнилось! Оставшихся в живых ветеранов помимо физических страданий гложет обида. Знаете, в чем настоящая трагедия? В забвении…

Использован материал пресс-службы ГУ МЧС по Иркутской области