Валерий Лукин: Люди хотят одного – справедливости

По сложившейся традиции в конце марта губернатору области был передан доклад «О положении в сфере соблюдения прав и свобод человека и гражданина Иркутской области в 2012 году», подготовленный уполномоченным по правам человека в Иркутской области Валерием Лукиным. Этот документ и стал темой нашего с ним разговора.

– Как вы считаете, ваше послание вызовет резонанс в органах исполнительной и законодательной власти?

– Очень на это надеюсь. Раньше, рассмотрев подобный доклад и его выводы, депутаты ЗС ограничивались резолюцией – принять к сведению. То есть воспринимали весь букет нарушений прав на уровне ни к чему не обязывающей информации. Но суть­то моей работы в том и состоит, чтобы повернуть власть к проблемам общества. Для этого мы сейчас вносим поправки в областной закон об уполномоченном по правам человека (они уже прошли второе чтение), которые обязывают органы власти выработать план действий по части снижения представленных в докладе нарушений конституционных прав граждан. Я, конечно, далек от мысли, что мы за год­два сумеем все искоренить, но должна быть тенденция к их уменьшению. Иначе вся наша работа превращается в бег на месте.

– Вы проанализировали в своем докладе весь спектр нарушений прав человека?

– Конституция Российской Федерации предусматривает более 40 прав и свобод граждан. Я коснулся соблюдения в нашем регионе 14 из них. Это не значит, что по другим нет проблем. Но доклад не безразмерен, хотя он и так занял почти 100 страниц. Акцент сделан на наиболее болевых точках, вскрытых в итоге анализа поступивших обращений граждан, моих встреч, а также встреч сотрудников моего аппарата с населением. В том числе достаточно много информации я черпаю из областных СМИ.

– Все жалобы, поступающие к вам, подтверждаются, или часть отсеивается как ложные?

– В соответствии с областным законом я рассматриваю только те проблемы, с которыми человек уже прошел все инстанции и уперся в бюрократическую стену равнодушия. По закону я просто не могу браться за дело, подменяя органы государственной власти. От общего числа обращений по этой причине не были приняты в работу примерно 4% жалоб. Во всех остальных случаях я помогаю восстановить справедливость.

– Эмоции на ваших приемах посетителей, наверное, перехлестывают через край?

– Зачастую люди приходят ко мне уже уставшие от хождения по казенным коридорам, как говорится, на нервном срыве. И смотрят на меня умоляющими глазами. Психологически это тяжелая работа. Я бы и рад, что называется, развести их проблемы своими руками, но у меня нет властных полномочий. Я вот по­хорошему завидую губернатору. Когда он проводит прием по личным вопросам и тут же дает указания что­то исправить, кого­то поддержать, чиновники мигом становятся по стойке смирно. Мне, конечно, преодолеть эту стену равнодушия тяжелее.

– Число жалоб с годами не уменьшается?

– К сожалению, нет. В прошлом году мы зарегистрировали более полутора тысяч обращений. Но этот показатель не рисует объективной картины. Активность граждан по защите своих законных конституционных прав пока очень низка. У некоторых из них, столкнувшихся с нашей бюрократией, просто опускаются руки. Они прямо заявляют: правду искать – только здоровье гробить. Когда им объясняешь: надо в судебном порядке, они пугаются. У нас, к примеру, сплошь и рядом нарушаются права инвалидов. Но жалоб от них, как ни странно, очень мало. И мы все равно держим в фокусе своего внимания эту наиболее обездоленную категорию граждан.

– Я знаю, что это ваша старая тема, идущая еще с депутатских времен.

– Это не депутатская тема, а человеческая. Права инвалидов нужно было прописать в региональном законодательстве. Сами понимаете: коль нет законов, регламентирующих эти права, нет и самих прав. Нам это, к счастью, удалось сделать.

– Главным поставщиком обращений к вам остается, наверное, Иркутск?

– Да, 43% обращений поступает от жителей Иркутска. Ну, это и понятно, самый крупный город. Но у нас есть еще один показатель: количество жалоб на 10 тыс. населения. Вот по нему Иркутск на втором месте – 8,8 жалобы. А на первом – Иркутский район – 9,8. А самый беспроблемный район, судя по статистике, Катангский. Оттуда ни одной жалобы. Хотя мы-­то знаем, что там этих проблем выше головы: и несвоевременный завоз продуктов, и ущемление прав коренных малочисленных народов Севера.

– Терпеливый народ.

– Скорее, не терпеливый, а малосведущий в защите своих прав. Я в докладе как раз отмечаю, что в области должна быть программа правового просвещения и образования граждан. Может, начиная с детского сада. По крайней мере, дети уже должны знать, что права и свободы граждан – высшая ценность. Как это записано в российской Конституции и Уставе области. Помаленьку надо выдавливать из себя рабскую психологию, которая нам досталась в наследство.

– Скажите, а структура жалоб с годами меняется или остается прежней?

– К сожалению, практически не меняется. По­прежнему львиная доля – 42% – жалобы на действия правоохранительных органов: полицию, прокуратуру, следственный комитет. Ну и, конечно, много обращений из мест лишения свободы. На втором месте традиционно вопросы социально­экономические: предоставление жилья, коммунальные услуги, здравоохранение, образование.

– Какие вопросы решать всего труднее?

– У нас легких вопросов не бывает. Зачастую и виноватых не найти. Например, инвалиды, ветераны войны и труда и другие категории социально незащищенных граждан часто жалуются на недостаточное обеспечение санаторно­курортными путевками. Получают их лишь треть всех нуждающихся. Но в данном случае обвинить в бездушии работников министерства социальной политики, опеки и попечительства я не могу. Средств для решения всех насущных проблем выделяется недостаточно.

– Какие возрастные группы к вам больше всего обращаются?

– Чаще других приходят, конечно, пожилые люди, среди которых самое большое число – малообеспеченные. У нас же социальное государство, берущее на себя поддержку тех, кто оказался за гранью бедности. И законы вроде хорошие, а финансами их нередко обделяют. За рубежом у человека достойная заработная плата, и все свои конституционные права он решает за счет собственных средств, а не ждет милости от государства.

– Там, на Западе, и у омбудсмена, наверное, другие заботы?

– В той же Европе на первом месте стоят обращения, касающиеся нарушения политических прав граждан. Наверное, наши проблемы там не так остры. А возможно, их вообще не существует. Выработаны механизмы защиты социальных прав, которые эффективно работают, и нет нужды обращаться к омбудсмену. Западные уполномоченные по правам человека при встречах удивляются: как может человек работать, не получая заработную плату? Для них это нонсенс, такого просто не может быть. А у нас сплошь и рядом, что подтверждается прокурорскими проверками и судебными решениями.

– У западных омбудсменов больше прав?

– Права такие же. Ни мы, ни они не располагают каким­то административным ресурсом. Есть, правда, одно преимущество: мой западный коллега может напрямую обратиться в суд, чего я лишен. Только у уполномоченного по правам человека Российской Федерации есть такая возможность. А за рубежом многие конфликты разрешаются через суд или в досудебном порядке.

– Вы уже почти год на своем посту. Удовлетворение есть?

– На протяжении всей моей правозащитной работы, а ею я занимался и будучи депутатом ЗС, и работая в профсоюзе, я старался помочь людям. И когда это удавалось сделать, считал – день прожит не зря. И сейчас таких дней в году у меня, к счастью, больше.