Бозой выбирается из ямы

Единственное в Приангарье объединение женских исправительных колоний в поселке Бозой Эхирит-Булагатского района давно стало притчей во языцех, а название «Бозой» превратилось в имя нарицательное. Сами осужденные называют это место ямой. И объясняется это не только ландшафтными особенностями, а в первую очередь удаленностью от городской цивилизации с ее коммунальными благами и коммуникативными возможностями. Времена, когда окна бараков затягивали пленкой, в Бозое закончились, на территории ОИК идут работы по благоустройству. В колонии также работают сотрудники иркутского отделения Красного Креста. Несколько раз в месяц они проводят для осужденных женщин психологические тренинги, берут под опеку своей службы медико-социального сопровождения готовящихся к освобождению, помогают учреждению медицинскими препаратами и планируют возобновить еще один проект – по предоставлению медицинских услуг узкими специалистами (20% осужденных ВИЧ-инфицированы, а в медсанчасти даже нет постоянной ставки гинеколога). Вместе с сотрудниками Красного Креста в исправительной колонии N 11 Бозойского ОИК N 1 побывали и наши корреспонденты.

Поселок, рожденный репрессиями

По колдобинам отворота Качугского тракта мы обрушились в тишину Бозоя – как в яму. Вышки охранников, колючая проволока и одинаковые телогрейки двух встреченных нами первых прохожих, оказавшихся жителями колонии-поселения – дух неволи повсюду, и витает он здесь с 1937 года, когда с богатых пастбищ был изгнан скот богатых бурятских родов и в слиянии двух речушек появились первые бараки с заключенными. А вот и одна из них. Укутанная несколькими шалями женщина с приколотым к бушлату бэйджем, сидя в телеге, легко управляет приземистой лошадью, чья гнедая грива покрылась белым инеем. На улице – ниже 30 градусов мороза, и нам искренне жаль извозчицу. Однако позже нам объяснят, что такие поездки за продуктами или почтой, пусть и в самые лютые холода, – своего рода привилегия получить свой глоток воздуха свободы. Летом такая возможность появляется и у других осужденных. Многие из них работают на полях, ведь Бозойское ОИК, которому принадлежит более 10 тыс. гектаров сельхозугодий, снабжает продовольствием не только свои колонии, но и другие учреждения ГУФСИН по Иркутской области. А сейчас женщины, преступившие закон, находятся за надежно запертыми дверьми. В ИК N 11 их для нас сегодня ненадолго приоткроют.

Мужики сидят комфортнее

О Бозойском ОИК раньше было писано не раз. И всегда сиделицы рапортовали: «Мы живем хорошо», но при этом прятали глаза от четвертой власти. А прежнее начальство колонии прятало от журналистов бараки, в которых жили преступницы. Причину этого нам объяснила осужденная Светлана из восьмого отряда:

– Еще несколько лет назад здесь было ужасно. Никакого ремонта, в окнах бараков вместо стекол – натянутый полиэтилен. Мы спали в телогрейках, сверху одеяло, потом целлофан и опять одеяло. Постельного белья не хватало. Одежды и обуви тоже. Кормили плохо.

Светлана – дежурный дневальный, следит за порядком. В жилом помещении барака чисто и аккуратно, а главное – тепло. Правда, по-прежнему туалет находится на улице, и если кому-нибудь приспичит, например, ночью, то дежурная, которая днем отсыпается на своей койке, должна сопроводить в клозет. 

Воды в бараке тоже нет. Ее приходится носить с колонки. Но раньше воду и вовсе привозили по определенным часам в пожарной машине, и возле нее стояли в очереди с ведрами.

– Мужики сидят комфортнее, – говорят женщины. И они абсолютно правы. Мужские колонии располагаются в основном в городах. Бозойское ОИК – в селе, и большинство местных жителей тоже живут в неблагоустроенных домах.

Правда, сейчас в ИК N 11 быт налаживается. Начальник колонии Евгений Иванов, назначенный сюда несколько лет назад, охотно показывает достижения своего учреждения. В столовую, парящую запахами готовящейся селедки, провели воду и канализацию. Питание тоже изменилось. Когда-то на обед давали одну баланду, сейчас в меню осужденных появились мясные и молочные продукты. Начальник столовой Елена, ухоженная и симпатичная женщина, на воле была поваром. За решеткой оказалась по 228-й статье УК – «Сбыт наркотиков». По словам женщины, ее братья и муж кололись, вот и занялась она преступным бизнесом. Правда, как выяснилось, уже не в первый раз. О себе женщина, как и многие другие сиделицы, говорить особо не хочет, лучше о новом меню:

– Мы готовим и плов, и шницели, и рыбу жареную. Тем, кому прописана диета, – специальное питание, соки.

Колонии нужны гинеколог и инфекционист

На диете здесь сидят не для соблюдения фигуры, а для сохранения здоровья. В стационаре, где тоже провели благоустроительные работы, причем силами самих женщин, находятся на лечении 19 больных с активной формой туберкулеза. Требуется особое питание и для ВИЧ-инфицированных осужденных. Таких в Бозойском объединении исправительных колоний более 300. Исполняющий обязанности начальника больницы ИК N 11, врач-фтизиатр Игорь Липский рассказал нам о своей медсанчасти:

– Кабинеты у нас оборудованы современной техникой. Цифровой рентген-аппарат, например, делает снимки не на пленке, а на бумаге. В стоматологическом кабинете установлен специальный стерилизатор, гинекологическое кресло с подогревом. Все штатные единицы врачей заполнены. Но с узкими специалистами есть проблема. Тот же гинеколог приезжает сюда из города по определенным дням, и к нему женщины ходят по записи. Есть потребность и в услугах инфекциониста.

Сам Игорь Липский приехал работать в Бозой из Иркутска 12 лет назад, тогда специалистам давали в поселке жилье. О своем выборе капитан внутренней службы не жалеет. Дети растут в деревне, на свежем воздухе, а если и нужно выбраться в город, то на машине можно доехать за час. Его подопечные, естественно, этой возможности лишены. И замкнутое пространство, по словам доктора, влияет на них по-особенному:

– Конечно, у нас отрицательная выборка общества – много наркоманок, бомжей. Отсюда и запущенное здоровье, и инфекции, в том числе ВИЧ, сифилис и туберкулез. Но это женщины. С одной стороны, они более склонны к лечению, чем мужчины. С другой – работать с ними сложнее. Мужчина, попав в места лишения свободы, начинает бороться за статус, ведь он по природе в большинстве случаев привык к иерархии. А женщина теряется в такой среде. Ей нужнее быт, семья.

Калина красная – кровь на рукаве

О женской преступности недавно рассказывал журналистам начальник ГУФСИН по Иркутской области Павел Радченко. Отметил, что ее уровень в целом растет. Дамы становятся все более жестокими. Они организуют банды, грабят и убивают людей. В ИК N 11 осужденные отбывают наказание в основном по двум статьям – «Сбыт и хранение наркотиков» и «Убийство».

Когда глядишь на купола храма иконы Богородицы «Всех скорбящих радость», возведенную здесь год назад опять же самими осужденными, приходит на ум история одной молодой убийцы, которую эти купола вдохновили на написание одноименной песни. 25-летняя уроженка Бурятии, красивая и талантливая, в результате стала лауреатом конкурса «Калина красная». Статья об этом вышла в одном из республиканских СМИ, правда, наши коллеги написали и подробную историю убийства, совершенного девушкой. Публикация вызвала резонанс, красной нитью обсуждения истории стала не творческая победа, а кровавые детали преступления, совершенного с помощью ножа, кочерги и гвоздодера. Общество редко прощает такие вещи, и то, как оно примет осужденных после освобождения, волнует их больше всего.

Красный Крест выведет из порочного круга

В уютном помещении административного здания ИК сотрудники иркутского отделения Красного Креста проводят занятия с осужденными. Женщины рассказывают социологу Анастасии Бронниковой о своих проблемах – о том же гинекологе, который должен работать здесь не на временной, а на постоянной основе. О неблагоустроенном быте и надеждах, что скоро и в жилых корпусах появится водоснабжение, как обещает начальство. И главное – о том, что их ждет по ту сторону высокого забора. Социолог, в свою очередь, знакомит собеседниц с проектом Красного Креста под названием «Навигатор». Филиалы этого центра в Иркутске и Ангарске работают с людьми, освободившимися из мест лишения свободы. Сотрудники службы медико-социального сопровождения помогают бывшим заключенным в решении многих проблем, от наркологической реабилитации до получения паспорта и поиска работы.

Одна из участниц группы, молодая женщина Алена, отсидев за решеткой три года, через несколько дней готовится к освобождению. Говорит, что дома ее никто не ждет, есть проблемы с документами. Часто случается так: чтобы их получить, нужно заплатить штраф, а для этого необходимо где-то заработать. Для кого-то выход один – на панели. Социолог признается: еще сидя за колючей проволокой, некоторые спрашивают, какие в городе цены на услуги секс-работниц. Нередко бывшие заключенные сразу же начинают красть и возвращаются к вредным привычкам. Алена же заявляет о готовности пройти круги бумагооборота вместе с соцработинком, чтобы снова не пришлось оказаться в порочном круге «преступление – следственный изолятор – зона – освобождение – и снова преступление».

Все люди разные, но хотят одного – понимания

Анна: Я полгода была на свободе, пока шло следствие. Я всю жизнь там прожила на своей улице, с соседями была в прекрасных отношениях. И когда случилось это горе, я дала понять, что это горе мое и моей семьи, и оно никого не касается…

Татьяна: Мы неадекватно когда-то к кому-то относились: вот зэк, надо обойти по другой улице. А когда я сама оказалась за решеткой, на это уже другими глазами посмотрела…

Людмила: Может, не надо зацикливаться на том, что ты зэчка. Зачем? Отбыть какой-то срок, но выйти и чувствовать себя женщиной. Конечно, страшновато. Не сразу поймут. Меня знает весь дом.

– А меня вся улица.

– А меня весь город.

В другом кабинете осужденные собрались в круг и ведут еще более откровенный разговор. На тренингах с психологом Светланой Якуниной обсуждают проблему стигматизации бывших заключенных. Продавщица Анна, которая, по ее собственному выражению, сидит «за любимого мужа» (ею  убиенного), виноватой себя не считает, потому что жила с ним в постоянном страхе. Татьяна признается, что ее сюда привели личные качества – «алчность и мелочность»: женщина торговала наркотиками. Людмила отбывает наказание за экономическое преступление, она была бухгалтером и теперь боится осуждения окружающих.

Заниматься психотерапией Светлана Якунина не имеет права. Лечение души, так же, как тела, должно быть под постоянным присмотром специалиста, а такового в ИК нет. Поэтому она и не старается вывернуть души подопечных наизнанку (как не бросит тот же хирург пациента в середине операции). Но психологическую поддержку оказать может, например, с помощью такого упражнения: все сидящие в круге на листочках бумаги в одном столбце написали, каких качеств не хватает лично им, а в другом – обществу в целом. От себя ждут разное – уверенности, решительности, а от мира все ищут одного и того же – доброты и понимания, дружелюбия. По результатам международных исследований, в разных группах населения об этом написали 99% опрошенных.

– Все хотят, чтобы общество принимало и любило их такими, какие они есть, – обращается психолог к бывшей продавщице. – Это одна из базовых потребностей человека, наряду с физиологическими потребностями и чувством безопасности. Поэтому, Анна, когда вы вернетесь работать в свой магазин и повстречаете соседок, они начнут, может, шептаться о вас за спиной, помните: каждая из них на самом деле хочет, чтобы вы ее хорошо обслужили, чтобы были с ней доброжелательны… А что касается стигмы, то есть предубеждения. Могу рассказать случай. Один мужчина каждый день ездил на машине в свой высокогорный домик. Как-то ему навстречу выехал автомобиль, и сидевшая в нем женщина закричала мужчине: «Козел!» Он только успел выругаться ей вслед, а за поворотом врезался в козла: тот выбрался на горную дорогу, и о нем предупреждала женщина. Но предубеждение помешало мужчине спастись. Таков человек. Он слаб. И в каждом есть хорошее и плохое. А чтобы нормально жить дальше, нужно постараться это принять.

Кино о себе

Разговор с психологом оказался настолько интересным, что начальнику ИК

N 11 пришлось несколько раз заглядывать в кабинет – ему не терпелось показать журналистам еще одно достижение колонии. На встречи со специалистами Красного Креста приходят женщины, которые являются тренерами проекта, новыми знаниями они потом поделятся с другими осужденными. Да и сами гости из благотворительной миссии смогут рассказать о своей работе всем, кто сидит за этой решеткой. На местной студии кабельного телевидения «Точка отсчета», открывшейся в ИК год назад, записываются программы с участием врачей, религиозных деятелей, сотрудников колонии. Каждую неделю здесь выпускают программу новостей о жизни колонии, ежемесячно показывают концерты музыкальных поздрав-

лений. Недавно провели социологические исследования, опросили всех осужденных. Выяснились интересные факты: например, только 26 человек из 1200 имеют высшее образование, а 46 вообще не учились в школе. Определился и средний возраст заключенных в юбках – от 25 до 40 лет. 700 человек отбывают наказание впервые, но есть женщины, проходящие по этапу в восьмой раз. И только к 270 из всех заключенных кто-то приезжает на свидание. Это мужчинам за решетку дамы шлют с воли влюбленные письма, хлопочут о свиданиях и выходят за них замуж прямо в местах лишения свободы. Преступниц же чаще всего их сильные половины отвергают, даже если и сами, что чаще всего, являются злостными правонарушителями. Но бывают исключения. Скоро один молодой человек «с той стороны забора» готовится оформить отношения с местной осужденной. На студии «Точка отсчета» рады снять сюжет по столь редкому для женских зон информационному поводу.

А сейчас они готовят фильм для всероссийского конкурса среди студий кабельного телевидения учреждений ГУФСИН. Начальник ИК N 11 Евгений Иванов увлеченно демонстрирует журналистам на экране компьютера рабочие съемки ролика «Спешите делать добро». В кадре молодая красивая девушка за решеткой готовит перед встречей со старенькой мамой свою исповедь. Главная героиня – наркоманка. Так же, как и девушка-режиссер.

– А это еще одна наша журналистка, Аллочка, – представляет начальник, – не в первый раз уже сидит. Отличница была, с красным дипломом окончила училище, потом Легкопромышленный техникум. Но стала наркоманкой, и понеслось…

– У меня три подруги погибли в аварии. Я стала пить. А друг оказался наркоманом, однажды предложил уколоться, вот я и попробовала… Потом, в колонии, узнала, что у меня ВИЧ. Думала об этом всегда. В Красном Кресте рассказали, что с этим можно жить. В мае – УДО. У меня трезвые планы на жизнь.

Начальник в ответ только вздыхает, а я, глядя на сотрудницу тюремной телестудии, замечаю что-то знакомое: улыбка, озорной взгляд… Что-то из детства. Алла сама развеяла мои сомнения:

– Мы с вами из одного города. В одной школе учились, только я несколькими классами младше. И жили мы на одной улице…

Да, как будто кадр старого фильма мелькнул: в школьном коридоре мелькает веселая темноглазая Аллочка. Тогда – отличница. Потом – наркоманка и преступница. Сейчас – осужденная. Всегда – женщина. Что там говорила психолог? В каждом из нас намешано много всего – и плохого, и хорошего. А пути, расходящиеся по обе стороны забора, неисповедимы.

(По этическим соображениям имена некоторых героев публикации изменены)

Комментарии

Начальник ИК N 11 Бозойского ОИК N 1 Евгений Иванов: 

– С середины 1990-х годов в исправительных учреждениях стали выявляться люди, зараженные ВИЧ. Была такая ситуация, что инфицированных содержали отдельно, в специальном отряде. Они становились изгоями общества. Информационного просвещения не было. Потом для разъяснительной работы в колонии начали приглашать врачей, сотрудников общественных организаций, Красного Креста. Они обучают группы осужденных, раздают буклеты, объясняют, что люди с ВИЧ – такие же, как все, они нужны обществу. И что дорога к дому есть для всех… В нашей колонии, конечно, есть проблемы, но мы их решаем, и это сказывается как на быте, так и на микроклимате внутри коллектива.

Психолог Светлана Якунина: 

– Одна из основных проблем женщин, находящихся в местах лишения свободы, – неумение воздерживаться от конфликтной ситуации. Осужденные находятся в замкнутом пространстве, что негативно сказывается на их поведении, они постоянно провоцируют друг друга на ссору и испытывают дефицит поддержки. Женщины ощущают себя как натянутые струны и нередко склоняются к мыслям о суициде. Однозначными изгоями в колониях становятся детоубийцы… Думаю, что в местах отбывания уголовного наказания должна постоянно осуществляться психотерапевтическая помощь. Одной ставки психолога, которая здесь есть, не хватает на 1200 человек.

Председатель иркутского отделения Красного Креста Марина Акулова: 

– «Охрана репродуктивного здоровья женщин» и «Школа перед освобождением» – два основных проекта, которые мы реализуем в Бозойском ОИК N 1. Идет работа с ВИЧ-инфицированными, тренеры проектов рассказывают им, как важно начинать антиретровирусную терапию. Психологи проводят работу и с самими сотрудниками учреждения наказания, ведь они тоже находятся в закрытых условиях, что сказывается на поведении. Могу сказать, что за последние годы многое здесь, в женских колониях, изменилось в лучшую сторону. В Красный Крест практически перестали писать письма с жалобами на плохое медобслуживание. Мы и сами привозили в больницу ИК специалистов узкого профиля из города. Этот проект закончился, но мы изыскиваем средства для его продолжения из другого источника. Недавно в Бозое побывал эксперт из Голландии, которого наняло агентство ООН по преступности и наркотикам для оценки проектов по социальному сопровождению лиц, освобождающихся из мест лишения свободы. Там он имел возможность поговорить с женщинами. По результатам этой поездки сказал, что его очень порадовали подопечные, что они информированы, имеют доступ к медицинским услугам. Совсем другую картину он наблюдал в России в 1996 году, когда отряды для ВИЧ-инфицированных обносили отдельным забором.

Начальник ГУФСИН по Иркутской области Павел Радченко:

– Женская судьба более трагична. Поэтому основная наша задача в 2009 году – облегчить участь женщин в колониях, создать более комфортные условия проживания, обеспечить качественную медицинскую помощь. Мы планируем открыть больничный корпус в Иркутске на 40 человек для лечения женщин.