24.05.2017 09:54
Рубрики
Общество
Текст
Анастасия ЯРОВАЯ
Теги
Текст:
Анастасия ЯРОВАЯ
24.05.2017 09:54

Краеведение человека

– А разве что-то может быть интереснее краеведения?! – и смотрит на меня удивленно: как же ты не понимаешь такой очевидности?

«Да вагон и маленькая тележка есть того, что интереснее краеведения!» – хочу возразить я, но вдруг понимаю, что у меня… не возражается. С одной стороны, конечно, сколько людей – столько и мнений. А с другой…

Об этой другой стороне (медали, жизни и, собственно, краеведения) мы разговариваем с Раисой Викторовной Сахаровской в читальном зале Областной юношеской библиотеки им. И. Уткина, где Раиса Викторовна занимается своим любимым краеведением уже 12 лет. При том, что библиотекарский стаж работы перевалил уже четыре десятка. И можно бы говорить о привычной, советских времен, верности профессии, но на самом деле речь, конечно, о верности по любви. Когда такое случается, обычно говорят о судьбе, о предназначенности, о линии жизни, которая прочертила свой след на ладони так, что другой ход событий просто перестал быть возможным. И оттого, оглядываясь назад, можно заметить эти «предначертанные вешки».

– Странно или нет, но ведь у меня отец хотел быть библиотекарем. Еще до войны поступил в Иркутский библиотечный техникум – был тут такой. В ту пору за хорошими книжками в библиотеках выстраивались очереди. И у отца была мечта – прочитать майнридовского «Всадника без головы». Но очередь тянулась так медленно, что отец подумал: поступлю в библиотекари и все самые лучшие книжки буду первым читать! Потом война все планы спутала… Но отец живой вернулся, он у меня и сейчас молодец! Недавно стал почетным гражданином Улан-Удэ. Каждую весну приглашают его выступать перед школьниками, что он с удовольствием делает.

А вот мамин брат пропал без вести…

И Раиса Викторовна рассказывает, что бабку ее оставили где-то в Унгинской долине в простой бурятской семье ссыльные поляки, которые шли по этапу. Думали – не выживет девочка, но буряты выходили маленькую панночку. Та выросла, родила сына и дочку: сын сгинул в огненном водовороте, защищая родину от фашистов, а дочка во время войны работала в земельном отделе Боханского района под началом Надежды Осиповны Шаракшиновой, которая впоследствии станет известным доктором филологических наук, первым специалистом по бурятской филологии.

– Мама с Надеждой Осиповной всю жизнь дружили, – вспоминает Раиса Викторовна. – А в 1961 году к нам приехала корреспондент газеты «Советская молодежь» Елена Жилкина брать у мамы интервью. Я помню, как мы все фотографировались для газеты. Номер готовили к 8 Марта, он до сих пор у меня сохранился. И те несколько фотографий… А то, что Елена Жилкина – большой поэт, я тогда не знала… Уже потом, когда жила в Иркутске, поняла, КТО к нам приезжал брать интервью о передовике животноводства Эхирит-Булагатского района… Впоследствии Любовь Сухаревская познакомила меня с дочерью Елены Викторовны – Татьяной. Татьяна Александровна подарила библиотеке несколько номеров журнала «Грани» и книгу о своем роде «Стояние в истине». Она до сих проявляет интерес к нашей жизни: поздравила нас с 50-летием библиотеки, пишет нам письма и звонит из Парижа. Я иногда по ее просьбе выполняю уточняющие справки. И очень дорожу этими отношениями…

Сегодня библиотекарь Раиса Сахаровская является в Иркутске самым последовательным, если не сказать – единственным, популяризатором творческого наследия поэтессы Елены Жилкиной.

«Анастасия, а если вдруг можно в текст вставить стихи – это было бы просто замечательно!.. У Жилкиной есть стихотворение, которое стало МОИМ…»

Почему же нельзя?

***

Мне досталось немного,

груз взяла по плечу –

никакого итога

подводить не хочу.

Не забуду лихого

у прошедших годов,

Не запомню плохого

у друзей,

у врагов.

Колесила по свету,

знала горечь и грусть.

Никого я за это

винить не берусь.

Ничего лучше не было

троп, что дальше вели,

чем свидания с небом

и дыханья земли.

Без сердечности близкой

мне не вспомнить и дня…

Значит, кланяюсь низко

всем, любившим меня.

 

… Вот так раскручивается колесо человеческой жизни: цепляются друг за друга шестеренки, проворачивают разные воспоминания, и все быстрее мелькают станции, полустанки, города и веси…

После окончания Восточно-Сибирского государственного института культуры работала в ВАМИ (если кто не знает, то это Всесоюзный алюминиево-магниевый институт), там по штату полагался библиограф. Потом вышла замуж за военного медика, и началась гарнизонная жизнь. Колесили по всему Советскому Союзу, потом задержались в Германии – там родились сыновья, – следом – юг России, дальше – БАМ, Дальний Восток, потом – Читинская область…

– В Нерчинске я заведовала библиотекой вертолетного полка, занималась краеведческой работой в музее и понемногу стала писать в местную «Нерчинскую звезду» и газету «На боевом посту». Пройдет мероприятие в библиотеке – я о нем расскажу в газете. Но больше писала для того, чтобы хоть как-то людей отблагодарить. Я ведь встречи с такими интересными людьми устраивала…

И продолжает устраивать до сих пор. Встречи с интересными людьми, организация всяческих клубов, заседаний и просто посиделок – конек библиотекаря Сахаровской. Поэтому в юношеской библиотеке всегда толчется разношерстный народ, в большинстве своем, как и положено, молодой.

– Как-то раз мы делали вечер бурятского поэта Намжила Нимбуева. А у него есть поэтический образ слова – румяное краснощекое яблоко.

Стою на планете
под деревом моей родины.
Играю словом –
румяным краснощеким яблоком –
подкидываю и ловлю его,
подкидываю и ловлю его.

Меня обступили со всех сторон
лошади, цветы, дети.
И немым тысячецветным взглядом
просят не прерывать моего занятия.

Стою на планете
под деревом моей родины.
Играю словом –
румяным краснощеким яблоком –
подкидываю и ловлю его,
подкидываю и ловлю его…
И нет времени слезы вытереть.
Был апрель. И мы придумали пригласить гостей в поэтический сад Намжила: развесить на потолке яблоки – чтобы свисали на ниточках, будто такой яблочный дождь… Муж пришел мне помогать. Килограмма три яблок мы с ним развесили. Пришли ребята молодые, студенты. Читали стихи, слушали, а когда вечер кончился – давай прыгать, и все яблоки посрывали и съели. Так и должно быть, понимаете!?. Это же здорово. Это и есть живое мероприятие, настоящее. Когда о краеведении – не на словах, а через вот такие простые дела: поэтическое осеннее яблоко – ему зачем просто так висеть? Оно не для того росло!

… И вот тут мне нечем крыть. Потому что так и получается, что краеведение, в самом деле, – штука не только крайне интересная, но и важная. Ведь только через знание своего края можно прийти к любви. И в этом смысле, и воспоминания о корнях, и отец, прошедший всю войну (дай ему Бог здоровья и долгих лет!), и пять лет службы в Германии (не ирония ли судьбы?), и работа внештатным корреспондентом в советских многотиражках (остались ли вообще сегодня такие газеты многотиражные? «На боевом посту» – не знаю, но «Нерчинская звезда» выходит и сейчас), и преданная детская любовь к библиотеке («Папа, как думаешь: а меня возьмут в библиотекари?» – «Если будешь хорошо учиться, обязательно возьмут!»); и компьютер, который пришлось осваивать самостоятельно – иначе как работать в крупной библиотеке областного центра, и преданная любовь к поэзии – русской, бурятской, всемирной, – когда для читателей хочется открыть целый мир, чтобы и они полюбили его так же, как и ты…

– Из современных поэтов я очень Артема Морса люблю. Вот он мне автограф оставил на буклетике…

Собственно, Артем Морс именно о таком краеведении и пишет:

Там, где улица Карла Маркса упирается прямо в реку,

где шагреневой кожей съеживается земля,

всегда находится место обыкновенному человеку,

которым можешь быть ты, или он, или я…

Это еще называется – краеведение человека. То, что и любит преданно всю свою жизнь библиотекарь Раиса Сахаровская.