Качугская Эвенкия

На карте Иркутской области – 467 муниципальных образований, из них 32 района, 10 городских округов, 63 городских и 362 сельских поселения. У каждого населенного пункта своя история, традиции, свои проблемы и достижения. Каждый уголок Приангарья славится добрыми делами, победами своих жителей, а потому заслуживает общественного внимания. Предлагаем читателям стать соавторами рубрики «Малая родина» и рассказывать на страницах газеты о жизни городов и сел нашей области.

Вершина Тутуры – одно из нескольких оставшихся в Иркутской области эвенкийских селений. Находится деревня в Качугском районе в ста километрах от райцентра. Единственный путь туда – зимник – настоящая «дорога жизни». Стоит зазеваться или чуть отклониться от трассы – машина проваливается в снег по самые фары. Из-за труднодоступности Вершины Тутуры здесь сохраняется особенный уклад. Люди, как сто лет назад, живут охотой и рыбалкой. Огорчают их лишь перебои с электроснабжением да бездорожье. А еще жалуются на повсеместную вырубку леса в округе и участившиеся из-за лесозаготовок пожары, от которых в тайге с каждым годом становится меньше зверя.

Попутный разговор

Отправляясь в Вершину Тутуры на праздник лучшего охотника, мы даже предположить не могли, что дорога в один конец займет несколько часов. Чтобы не терять попусту время, решили занять разговором попутчиков – таких же гостей, спешащих на праздник, как мы, но не из Иркутска и Качуга, а из подобной Тутуре эвенкийской деревушки Тырка. Пенсионер Семен Федорович Монастырев и его сын Александр оказались просто бесценными информаторами. И по национальности – эвенки, и со здешней жизнью знакомы не понаслышке. Директор школы Андрей Хорищенко в Тутуре живет больше 20 лет. Окончил в 1984 году Иркутский сельхозинститут, работал райохотоведом, обзавелся семьей. После того как зверопромхоза не стало, устроился в школу преподавателем биологии, а два года назад его назначили директором. Четвертый собеседник – водитель Геннадий Шипицын – два десятка лет оттрубил водителем скорой помощи. Не единожды ему доводилось бывать в эвенкийских деревнях, в том числе и по долгу службы, так что в местных реалиях он тоже дока.

Семен Федорович рассказывает, что на территории современного Качугского района еще в начале XX века было огромное количество стойбищ. Эвенки промышляли охотой, пасли оленей, жили в чумах. Мясо и рыбу давала тайга. Муку, чай, табак, ружья и котлы они покупали или выменивали за пушнину у местных крестьян и купцов. После установления советской власти эвенков начали переводить с кочевого образа жизни на оседлый. Семен Федорович объясняет, что советская власть делала это исключительно из благих побуждений. Тогда повсеместно свирепствовала оспа. Случалось, набредут люди на стойбище, стоят чумы, ходят олени, бегают собаки, и ни одного человека в округе – всех оспа выкосила! Для кочевых людей стали строить дома. Сначала эвенкийские семьи оседали вокруг тех центров, где кочевали. Тогда еще сохранялись крошечные деревушки из двух-трех домов и нескольких чумов неподалеку, а после по распоряжению комитета содействия народам северных окраин появились культбазы – поселки покрупнее, в которых помимо жилых домов строили целый комплекс: клуб, семилетнюю школу-интернат, больницу, почту, склады, лавку для приема пушнины и контору. Современная деревня Вершина Тутуры – преемница одной из таких культбаз. В окрестностях ее некогда было множество стойбищ: Тырка, Чинанга, Назима, Кичигир, Муринья, Кулинга, и Нюруткан. Сегодня остались только два. В Чинанге живут не больше полусотни человек, в Тырке – десятка полтора.

После войны началась другая общесоюзная кампания: укрупнить маленькие населенные пункты. Много самобытных по укладу жизни деревень, выселков и заимок ушли тогда в небытие. И эвенкам тоже пришлось переехать в деревушки побольше. Потом колхозы сделали промысловыми хозяйствами. Стало больше техники, и домашнее оленеводство забросили. Последних домашних оленей видели в Вершине Тутуры в середине 1960-х годов. На это же время пришелся и расцвет деревни. В школе тогда учились до 130 человек, работала звероферма, в которой разводили черно-бурых лис и ондатру.

– Коопзверопромхозы для охотников в середине 1980-х были настоящим раем, – вспоминает Семен Федорович. – Все населенные пункты считались его участками. В Качуге сидел заведующий, имелись штатные охотники. Они занимались заготовкой пушнины и сбором дикоросов. Не было никаких проблем: централизованное снабжение, завоз продовольствия, боеприпасов, доставка к месту охоты, приемка продукции… Много привлеченных рабочих трудилось. Строили для охотников дома. На базе коопзверопромхоза была своя пилорама. В период перестройки все это лопнуло, как мыльный пузырь, и началась война за участки. Теперь больше преобладает рыночная экономика – чем больше добудешь, тем лучше проживешь. Люди теперь не понимают, что все эти ресурсы истощаемые, их нужно своевременно восстанавливать. У эвенков был полный запрет, настоящее табу, на охоту в многоснежье, когда начинается наст. Берегли животных, а теперь настоящее варварство. Вот прилетит какой-то большой чин на вертушке – все угодья его. Что может против них обычный охотник сделать?

После развала промхоза эвенки Вершино-Тутурского сельсовета организовались в общину «Охотничье-промысловое хозяйство родовых общин эвенков Качугского района», а власти создали ТТП – территорию традиционного природопользования. На ней коренным малочисленным народам Севера разрешалось в любое время охотиться.

Александр Монастырев рассказывает, что сегодня в родовую общину входит от 10 и более человек. А для ее регистрации нужно всего четыре охотника. В Вершине Тутуры созданы три семейные общины: «Медведь» Гарамзиных, «Волк» Дорофеевых и «Охотник» Щаповых. В Тырке – родовая община Монастыревых, которая называется «Соболь», а в Чинанге – «Киренга» Сафоновых и «Охрана» Скорняковых. Каждая община получает от государства субсидии по программам сельского хозяйства, а еще идет помощь по социальным программам.

– Нам выделяет лимиты Служба по охране животного мира, которые мы не должны превышать, – растолковывает Александр. – Нынче дали лимит на шесть оленей и 23 соболя. Как на них проживешь? Я даже выкупать их не поехал. В среднем, чтобы семья нормально продержалась, за сезон 50–60 соболей добыть надо. Шкурка в среднем 5–6 тыс. стоит. Эта цена держится с тех времен, когда доллар был 27 рублей, а теперь он в два раза вырос, но стоимость соболя почему-то осталась прежней. И также по ореху нынче получилось. Цена-то минимальная!

Начав жаловаться, мужики уже не могут остановиться. Перебивая друг друга, рассказывают, как трудно стало жить. Государство, говорят, отдало леса вокруг Вершины Тутуры китайцам на 49 лет. Леса рубят – зверя не стало. ТТП, дескать, создали, по закону леса должны перевести в первую категорию, их вырубать нельзя, а их не перевели, потому что лесные угодья уже в аренде на тот момент находились.

– Ни света, ни дороги у нас нет. Дизель-электростанция из-за нехватки денег работает считаные часы. Дают свет с шести вечера до 23.00. Это сейчас свет появился, а с 20 июня и по 20 октября света вообще не было! У кого-то свои станции, у кого-то – солнечные батареи, а у людей победнее ничего нет, так и сидят в темноте!

– В Вершине Тутуры хоть доктор есть, а в Тырке и Чинанге вообще никого из медицины! Мы второго дитенка дома родили. У жены схватки начались с вечера, я вызвал скорую помощь. В 12 дня Люба уже родила, а скорая только в 11 вечера приехала. Люба моя уже стояла посуду мыла – она у меня девка здоровая!

– Самое парадоксальное – два года назад отключили радиовещание. Те охотники, которые находятся в тайге, хотя бы по вечерам слушали прогноз погоды, развлекательные программы. А сейчас не знают, что происходит в мире, какая погода будет завтра. Кто на месяц в тайгу уходит, кто на три.

В единении с природой

За разговором последние километры дороги пролетают незаметно. Наконец добираемся до места назначения. Село представляет собой два ряда домов, тянущихся вдоль широко раскинувшейся улицы Лесной – единственной в Вершине Тутуры, которая никуда кроме тайги не ведет. Приехавший караван встречает местный руководитель Владимир Щапов.

Он рассказывает, что в состав муниципального образования входит три населенных пункта – Вершина Тутуры, Тырка и Чинанга. Проживает в них, согласно последней переписи, 282 человека. Основная часть – более полутора сотен живет в центральной усадьбе, из них – 60 детей до 15 лет. Люди во вверенных его заботам деревнях занимаются охотой и рыбалкой: «Что есть в тайге, то и у нас на столе». Из благ цивилизации в деревне только спутниковая связь и интернет. Из социальной сферы имеется в наличии клуб, ФАП и школа – градообразующее предприятие Вершины Тутуры.

Сельский руководитель ведет смотреть «сердце» поселка – дизельную станцию. Она работает на солярке. Дизель-генератору уже лет шесть, но «молотит» исправно, хоть и китайский. Весь процесс подачи электроэнергии автоматизированный. А перебои со светом происходят исключительно из-за отсутствия топлива.

– Нам надо солярки на год 30 тонн, – объясняет Владимир Александрович. – Этот объем определили еще в 1992 году, когда в деревню приезжал из Москвы министр энергетики. Сумму тогда определили на завоз топлива – 420 тыс. рублей. С тех пор она не менялась. Но тогда солярка стоила копейки. Ее завозят все меньше и меньше. Чтобы растянуть положенный объем на год, нужно давать свет не более чем на три часа в день, а мы даем на пять часов – с шести вечера до одиннадцати. Люди не хотят жить без света, возмущаются. Вот и гоняем движок, норму съедаем, а потом народ пишет президенту, что топливо не завозят!

Таежная республика

Директор Андрей Хорищенко приглашает посмотреть школу. Рассказывает, что сегодня в ней обучаются 27 ребятишек – все жители Вершины Тутуры, интерната при школе теперь нет. Кроме обязательных предметов ведется множество кружков. Эвенкийский язык как элективный курс проводится один час в неделю среди всех возрастных групп учащихся. Есть кружок декоративно-прикладного творчества. Старшие ребята уже вполне профессионально занимаются изготовлением изделий из бисера и меха. Делают амулеты, обереги и украшения. Есть кружок охотоведения, в рамках которого изучают и оленеводство. С этого года организовали кружок по изготовлению берестяных изделий.

В школе для подготовки детей к самостоятельной жизни создана республика «Таежные просторы». Ребята сами выбирают президента, разрабатывают программы и проводят различные мероприятия. Преподают уроки в основном молодые учителя, сплошь местные жители. Ведутся все предметы. Долгое время не было преподавателя иностранного языка, но недавно одна из учителей прошла переподготовку.

Молодые педагоги спешат рассказать о себе. Надежда Маркова – учитель начальных классов, говорит, что окончила Боханское педагогическое училище. Ведет уроки у учеников первого-третьего классов. Окончив обучение, вернулась домой, потому что не было желания никуда переезжать – здесь мама, своя семья, в которой подрастают уже трое детей. Екатерина Аверьянова с недавних пор преподает русский язык и литературу. До этого также была учителем начальных классов. За время работы ей пришлось замещать и учителя информатики, и ИЗО, и математики. Недавно она окончила Иркутский педуниверситет. Ее коллега Татьяна Спаниловская ведет эвенкийский язык.

– У меня папа эвенок, а мама русская, – объясняет она. – Я язык сначала в школе изучала, а потом стала учить по словарям. Еще к нам приезжает родственник, который хорошо владеет разговорным эвенкийским и помогает мне. Я за ним слова в тетрадку записываю. Теперь могу говорить практически свободно. Еще в этом году я стала вести кружок по бересте. Ездила в Качуг к мастеру-берестянщику Николаю Горбунову, изучала берестоплетение, а потом по нему защищала дипломную работу. Подобной не было ни у кого, я защитилась на отлично!

Трудности местного здравоохранения

В разгар концерта, посвященного празднику охотника, к нам робко подходит женщина.

– Можно с вами поговорить? Я местный доктор – Марина Каюмовна Зуева. Работаю здесь более 25 лет.

Рассказывает, что окончила Красноярский медуниверситет по специальности врач-стоматолог. Поехала в Тутуру вслед за мужем. Поскольку в деревне она единственный медик, то приходится выполнять множество функций. За годы работы приняла более 30 родов, ставит системы пожилым людям и прививки новорожденным, обследует детей, случается, даже делает операции. И все это на стоматологическую ставку – 15 тыс. рублей!

Случаи, говорит, бывают всякие – и резаные раны, и огнестрелы. Кишечная инфекция из-за плохой воды случается и повальная ротовирусная инфекция. В Тутуре шесть взрослых инвалидов и два ребенка-инвалида, которые нуждаются в постоянном присмотре. В данный момент, жалуется, есть тяжелый больной с обмороженными руками, и роженица, но доставить в райцентр их не на чем. Неделю не могут вывезти. Ни в районной больнице нет бензина, ни в местной администрации. Катастрофически не хватает таблеток, в ЦРБ выдают препараты в ампулах, и при этом очень мало. С оказией сама выезжает покупать лекарства в Качуг за свой счет, потом деньги ей люди возвращают. На вопрос, занимается ли Марина Каюмовна своей непосредственной обязанностью – стоматологией, доктор печально разводит руками:

– И рада бы, да возможности нет. Есть стоматологическое оборудование, и неплохое. В наличии и пломбировочный материал, но уже года три как я исключительно удаляю зубы. Нет света. Электричество дали только полторы недели назад. Вот и красуются наши жители щербатыми ртами. У кого есть средства, те ездят лечиться в Качуг, а люди победнее остаются без помощи.

Нас тут же обступили плотным кругом. Перебивая друг друга, люди вновь начинают жаловаться на перебои с электроснабжением, говорят о плохом качестве местной воды и отсутствии дороги. Просят: может, побудете подольше? Это сегодня праздник, весь день движок молотит, а уедете, опять темнота настанет…