Геннадий Нестерович: Монголия нас помнит и ждет
Иркутской области необходимо представительство в Монголии, считает председатель комиссии по контрольной деятельности ЗС Геннадий Нестерович. Побывав в январские каникулы в Улан-Баторе и пообщавшись с представителями Торгово-промышленной палаты, он уверен, что один из путей преодоления экономического кризиса – более тесное сотрудничество с нашим монгольским соседом.
– Монголия оценила свое географическое положение и рассматривает себя как коридор между Китаем и Россией, а Иркутскую область – как плацдарм для продвижения китайских товаров в Европу. Если везти товары через Монголию, то это на тысячу с лишним километров сокращает путь по сравнению с маньчжурской веткой. Если по времени, то на целые сутки. Поэтому они ускоренными темпами расширяют складские помещения и таможенные посты на границе как с Китаем, так и Россией. Планируют скоростную автомагистраль, которая соединит обе границы.
– Мы загрузим железную дорогу, но останемся транзитной зоной для чужих товаров.
– Останемся, если не будем искать точек соприкосновения с монгольской экономикой. А точек этих много, особенно в области сельского хозяйства. Мне показали в Улан-Баторе новенький, построенный пару лет назад мельничный комплекс. Оборудование на нем фирмы «Бюлер» – самое современное в мире. Оно способно переработать 300 тонн зерна в сутки. Сравните: у нас в области два мукомольных предприятия: одно в Тайшете, другое в Усольском районе, каждое мощностью всего по 50 тонн зерна в сутки. Хотя монголы говорят, что мука для собственных нужд, но, уверен, построен комплекс с прицелом поставок для Китая.
– А где зерно берут? Своего-то там вряд ли много. Они ведь больше скотоводы, чем землепашцы.
– Своего, действительно, немного. Правда, они посевы расширяют. Если раньше выращивали лишь 120 тысяч тонн зерна, то в прошлом неурожайном году собрали 240 тысяч.
– Меньше чем Иркутская область?
– Меньше. Поэтому и закупают зерно в России: на Алтае, в Омской области, Новосибирской. А почему не в Иркутской области? Сориентируйтесь на нас, зачем везти с Алтая, за тридевять земель, когда мы под боком. Дешевле выйдет. Сейчас мы больше налегаем на производство фуражного зерна, его легче реализовать, но если появится рынок сбыта, можем увеличить долю продовольственного.
– А наши климатические условия позволяют переключиться на производство продовольственного зерна?
– Вполне. Оно у нас растет, и растет хорошо. И в Нукутском районе, и в Аларском, и в Заларинском. Сегодня есть сорта, которые дают зерно высокого качества. Конечно, с фуражным работать легче. В нем и клейковина похуже, и засоренность повыше, и к влажности не такие высокие требования. Оно четвертого класса, а продовольственное – третьего. Но увеличение трудозатрат не столь велико, чтобы отказываться от выращивания продовольственного зерна, если открывается рынок Монголии и Китая. Я уже не раз говорил, что та финансовая поддержка, которую мы выделяем сельскому хозяйству, конечно, невелика. Но давайте ее дифференцировать, вкладывать в выгодные отрасли, чтобы получать самую высокую прибыль. В то же, например, производство семян трав.
– Для Монголии?
– Да, представьте, для нее. Когда мы были там, цена на мясо упала. Массовый забой. Зима нынче выдалась многоснежная, а у них скот в основном копытит корм. Они и рассудили: лучше сейчас забить скот и продать подешевле, чем вообще потерять поголовье. И в последнее время стали задумываться о кормопроизводстве. У меня была встреча с одним бизнесменом, который взял в аренду 60 тысяч гектаров земли. Планирует сено заготавливать. Где бы, спрашивает, взять семена? Я рассказал, что мы в свое время помогали восточному Китаю: отправляли туда наших специалистов сельхозакадемии, которые изучали почвы, давали рекомендации, какими травами их лучше всего засевать. Я и говорю: давайте, наши ученые мужи посмотрят ваши земли и дадут предложения. На их основе мы будем готовить для вас семена. А семена трав, между прочим, дорогие, намного дороже зерна.
– Как я вижу, будучи в Монголии, вы успешно наводили мосты содружества.
– Кстати, о мостах. Я встречался с бизнесменами, занимающимися производством металлических мостов. На них сейчас, когда в Монголии настоящий дорожный бум, большой спрос. А у нас в Свирске есть завод по их изготовлению, который частенько загибается из-за отсутствия заказов. Почему бы не свести их вместе в рамках того же проекта «Шелковый путь», помочь ему подняться на ноги. И области была бы от этого немалая польза. Чем больше у завода заказов, тем меньше себестоимость, а значит, и цена. А посмотрите на мосты в наших селах, они же латанные-перелатанные, а на новые у местного самоуправления денег нет. Надо сделать программу строительства мостов межпоселенческих дорог сельских территорий, подключить Дорожный фонд и решить, в конце концов, эту проблему.
– Монголия сильно ориентирована на Китай и Японию, которые вкладывают в нее большие деньги. А как Монголия глядит сегодня на своего бывшего партнера?
– Я 40 лет назад впервые побывал в Монголии. Не ошибусь, если скажу, что тогда процентов 90 жителей Улан-Батора говорили на русском языке. Сейчас, может быть, процентов 15–20. Действительно, ориентация на Восток большая. Встречался с бизнесменом, который выиграл тендер на строительство ТЭЦ. Чей капитал участвует? Корейский, японский и итальянский.
– Эти страны, пожалуй, нам не оттеснить.
– Если будем сидеть и ничего не делать, то, конечно, останемся в стороне. Ежегодно в апреле в Улан-Баторе проводится выставка «Ворота в Азию». Можно было в рамках выставки провести парламентские встречи, свести наших бизнесменов с монгольскими.
Власть же должна создавать условия для развития бизнеса. И представительство там должно быть. Кстати, именно депутаты были инициаторами его создания, и его закрытие было явной ошибкой. Надо брать пример с Республики Бурятия. У них там давным-давно свое представительство, их знают. Мы стояли на пограничном переходе в очереди, а бурятские машины шли на проход. Они там как свои.
– Куда больше машин: в Монголию или обратно?
– В Россию. Машины стоят в три ряда, и хвост длиною в полкилометра. Все кинулись за дешевыми российскими товарами. Это рубль падает, а тугрик стоит, как скала. Еще два года назад за рубль давали 56 тугров, а сейчас вдвое меньше. А вообще монгольский бизнес по-прежнему уважительно относится к России. Кредиты, особенно под строительство, предпочитает брать у своих восточных соседей, а металл, цемент, нефть и прочие материальные ресурсы – закупать в России.
