Ослепленные златом

«Свой среди чужих, чужой среди своих», СССР, 1974

Режиссер: Никита Михалков

В ролях: Юрий Богатырев, Александр Кайдановский, Никита Михалков, Анатолий Солоницын, Сергей Шакуров, Александр Калягин, Константин Райкин, Александр Пороховщиков, Николай Пастухов, Александр Адабашьян

Ярчайший дебют талантливейшего (тогда) Никиты Михалкова до того здорово перенес американский вестерн на советскую почву, что даже авторы «Белого солнца пустыни» запросто могли лопнуть от черной зависти. Но «Свой среди чужих, чужой среди своих» бесконечно ценен еще и как первая глава того замечательнейшего раздела в истории советского искусства, который именуется «кинематографом раннего Михалкова».

Гражданская война уже завершилась, но околобелогвардейская нечисть продолжает свирепствовать в отдаленных уголках России. Так, орудующая на юге страны банда, возглавляемая есаулом Брыловым (Никита Михалков), ухитряется умыкнуть из-под носа большевиков полмиллиона рублей золотом. Кое-какие улики заставляют чекистов решить, что Брылова приманил «свой», а именно – убежденный ленинец Шилов (Юрий Богатырев), явно подставленный. Чтобы избежать высшей меры, которую его пламенным товарищам вскоре предстоит над ним совершить, а главное – чтобы разыскать истинного предателя, Шилов от своих сбегает да примыкает к тем самым чужим.

Оказавшись у чужих, Шилов берет в плен ротмистра Лемке (Александр Кайдановский), могущего указать на чекиста-предателя. Тем временем бравый Брылов, оказавшийся той еще дешевкой, сбегает от подельников со всем золотом. Шилов, не расставаясь с плененным Лемке, следует за ним, ибо родной партии нужно вернуть золото, благородному ротмистру – свободу (в виде достойной гибели), а самому себе – сущий пустяк: честное имя. Мол, Шилов Егор Петрович, истинный чекист, в порочащих его связях с буржуйской вражиной замечен не был…

Режиссерский дебют 29-летнего Михалкова до сих пор остается одним из наилучших и наилюбимейших в народе советских вестернов (истернов). В год своего выхода он отчего-то не снискал большой славы, но время все расставило по своим местам: «Свой среди чужих» – это почти что второе «Белое солнце пустыни», только без хохм.

Хохмам в исполнении товарища Сухова пришли здесь на замену амбиции товарища Михалкова-младшего, который уже тогда глядел доподлинным господином. Чего стоит первая же роль Никиты Сергеевича, написанная им для самого себя: есаул Брылов в стетсоне и стильном плаще, невозмутимо жующий яблоко на путях у стремительно мчащегося поезда, – это, конечно, вопиющий пример авторского самолюбования.

Но раннему Михалкову легко можно простить даже это. Тем более что представить себе кого-то другого в козырной роли бандюги Брылова попросту немыслимо. Еще немыслимее вообразить себе позднесоветский кинематограф без Юрия Богатырева, Александра Кайдановского, Александра Калягина, а ведь именно в этой картине данные артисты сыграли свои первые заметные роли.

Броский, незабываемый и упоительный стиль раннего Михалкова тоже был целиком и полностью зарожден «Своим среди чужих». Здесь же сложилась постоянная михалковская команда, сплошь состоящая из первоклассных профессионалов, перфекционистов и умниц: оператор Павел Лебешев, художник Александр Адабашьян, композитор Эдуард Артемьев, артисты Богатырев, Калягин и Пастухов, перекочевавшие в ряд последующих фильмов Михалкова.

Конечно, этот «Свой» снят не без постоянной оглядки на кое-какое «чужое», заморское. Взгляд современного киномана легко уловит в михалковском дебюте влияние патетических спагетти-вестернов Серджо Леоне с Клинтом Иствудом, классических фронтирных фильмов Джона Форда с Джоном Уэйном, новомодного голливудского блокбастера «Буч Кэссиди и Санденс Кид»… А уж великолепнейшая «Песня о корабле», исполняемая в прологе Александром Градским, и у советского зрителя незамедлительно вызывала в памяти знаменитые дербеневские строки «Птицы – не люди, и не понять им, что нас вдаль влечет…», которые в советской версии «Золота Маккены» пропевал Валерий Ободзинский.

Но это только нынешний Михалков зачем-то занимается топорным и плоским цитированием киноклассики. На заре своей юности он не позволял себе повторить ни кадра из зарубежных шедевров, хотя был уверен, что советский зритель все равно никогда с теми шедеврами не ознакомится. В «Своем среди чужих» насмотренный и брызжущий молодой энергией Никита лишь виртуозно переосмыслил буржуазное кино, подогнав его лучшие штампы под суровую раннесоветскую действительность и не менее суровую позднесоветскую цензуру. Уже за одно это все те, кто был школьником в семидесятых, могли заранее простить нашему несуразному Сергеичу все его последующие заблуждения и вопиющие художественные просчеты. Ранний Михалков был без малого гением, а такое все-таки никак нельзя забывать.