Дети блокады

8 сентября 1941 года после тяжелых боев вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады. По данным историков, в городе в это время оставалось 400 тыс. детей – младенцы, школьники, подростки. Им пришлось пережить холод, голод, гибель родных.

Сегодня в Ангарске проживает 51 свидетель блокады. Среди них – десять защитников героического города, остальных детьми вывезли из осажденного Ленинграда. Их рассказы – живые свидетельства истории.

Блокада Ленинграда длилась 871 день. За эти годы в городе, по разным данным, погибли от 40 тыс. до 1,5 млн человек. Сегодня в Ангарске проживает 51 свидетель блокады. Среди них – десять защитников героического города, остальных детьми вывезли из осажденного Ленинграда.

Миша

Михаил Иванович Фролов родился в 1933 году. Семья жила в пяти километрах от Колпино, неподалеку от Ленинграда. Отец работал в прокатном цехе на Ижорском заводе. От первых дней войны в памяти остались окопы, опоясавшие Ижоры. По этим окопам бродили окрестные мальчишки и собирали конфетные фантики.

В начале сентября Мишина мама и ее свояченица тетя Шура попытались вывезти детей к родне в Вологодскую область.

– В колхозе дали лошадь, мы погрузились, поехали. А немцы уже к Неве вышли, мы в деревне Иваново на них наткнулись. Попали под обстрел, пришлось вернуться в Колпино, – вспоминает Михаил Иванович.

Ижорскому заводу отводилась особая роль в организации обороны Колпина. Она была столь мощной, что немцы не только не смогли ею овладеть, но не имели на этом участке фронта сколько-нибудь значительного успеха. Фронт проходил в непосредственной близости от территории завода, который, как и весь город, подвергался вражеским артобстрелам.

Брат отца дядя Андрей, возвращаясь с работы, наткнулся на немцев и, попав в плен, пропал без вести. Отец продолжал работать на заводе. Нормы хлеба по карточкам семье не хватало, начался голод.

– Мама осенью ходила в Славянку, на капустные поля, собирала кочерыжки, листочки, солила это все. Отцу на ноябрьские праздники на заводе дали 250 граммов водки, мама выменяла их у солдат на конскую голову.

Семье приходилось есть столярный клей, неошелушенный овес, который страшно царапал горло. Норма хлеба в сутки снизилась до 125 граммов. В декабре 1941 года умер брат – семиклассник Толя. Отца, ослабевшего от голода, от завода на десять дней послали в профилакторий подкормить. Это не помогло, 17 марта 1942 года отец умер. На следующий день от истощения умерла и мама. Маленького Мишу, у которого на руках остались три хлебных карточки (почти булка хлеба в сутки!), взяла к себе знакомая женщина с двумя детьми. Муж ее умер от голода, упав прямо на улице.

Когда кончились карточки, тетя Нина сказала Мише – иди в детдом. Мальчика из Колпино отправили в Ленинградский детдом № 80, расположенный на Обводном канале. В июне 1942 года сирот вывезли в райцентр Тонкино Горьковской (ныне Кировской) области. Дорога из блокадного города была горькой и страшной. Все припасы дети съели сразу же, а горячую пищу получили только на станции в Ярославле.

В 1948 году Михаил окончил школу, ремесленное училище и попал за завод «Красное Сормово». Потом по личной просьбе его направили на Ижорский завод, где когда-то работал отец. Здесь нашлись близкие – уцелевшая в эвакуации двоюродная сестра Катя и другая родня.

Много лет после войны Михаил Иванович вместе с женой ездил по местам своего детства. Он пешком обошел все окрестности блокадного города, вспоминая пережитое…

Светланка

Ленинградка Светлана Путильцева-Покровская родилась в 1933 году в семье военного штурмана. Отец, Анисим Покровский, привез с Украины родного племянника Мишу Гончарова, чьи родители погибли во время голодомора 1933 года. Красивая, дружная и спортивная была семья…

– Папа был мотогонщиком, звук его американского «Харлея» я узнавала издалека, – вспоминает Светлана Анисимовна.

В начале июня 1941 года ленинградских школьников и дошкольников отправили на летний отдых в Ленинградскую область. В один из таких лагерей попала и маленькая Светланка. Когда началась война, детей в панике, суматохе и неразберихе стали отправлять обратно. Вагоны с детьми возвращались в Ленинград под страшной бомбежкой.

Маму в это время отправили под Кингисепп рыть окопы. Отца призвали в первые дни войны, он занимался маскировкой наших аэродромов. Маленькая Светочка, вернувшись в пустую квартиру, побежала к маминой подруге Мусе Преображенской, где и прожила всю блокаду. Детская память сохранила воспоминания о том, как в Мусиной семье пытались варить и есть кожаные ремни. Муся служила в госпитале, куда брала с собой малышку. Та помогала взрослым стирать окровавленные бинты. Военный госпиталь снится ей до сих пор.

Девочка читала раненным стихи, солдаты подкармливали голодного, истощенного ребенка. Нехитрые кусочки, которые дарили Светлане, она часто делила с девочкой-соседкой. Еще Светлана помнит огромные дирижабли, висящие над ленинградскими крышами, помнит, как крест-накрест с Мусей оклеивали окна, спасая стекла от взрывной волны. Первая блокадная зима была погибельно-холодной, от стужи на детских ручонках вспухали волдыри, которые долго не заживали.

Но не только ужасы блокады остались в памяти от тех лет. В осажденном городе работали театры. В один из них девочка попала на премьеру пьесы «Фауст», где сильно испугалась головы черта.

Отец, ничего не знавший о судьбе дочери, пытался искать ее в прифронтовых деревнях, куда попадал по долгу службы. Девочку нашли и вывезли из Ленинграда только в 1944 году. Много лет она писала тете Мусе благодарные письма. А родители Светланы пережили блокаду и умерли после войны в один день – так любили друг друга.

Аннушка

Анне Амосовой, уроженке Ораниенбаума, к началу войны было 16 лет. На 22 июня 1941 года ее девятый класс запланировал поездку в Петергоф – полюбоваться на его дивные фонтаны.

– Мы экзамены сдали. Сирень цветет, белые ночи… А наутро объявили войну, – рассказывает Анна Ивановна.

Уже 30 июня вчерашние школьники рыли окопы и противотанковые рвы на всей Петергофской линии. Отовсюду шли колонны беженцев, в сторону передовой передвигались войска защитников Ленинграда.

В годы Великой Отечественной войны многие пригороды Ленинграда были оккупированы, но Ораниенбаум оказался под защитой кронштадтских военных кораблей. 

Через город проходило большое число раненых. В доме Ани был своего рода стихийный госпиталь, девушка с подругами ухаживала за ранеными, помогала беженцам.

Аня рвалась на фронт, доказывала, что она сандружинница, имеет значок ГТО. Усталый военком три раза прогонял ее, увещевая, мол, ты худенькая, как раненого с поля боя будешь вытаскивать?

Три месяца девушка вместе с остальными рыла окопы, работала на железной дороге. Первая блокадная зима началась очень рано – в октябре. Не хватало хлеба, теплой одежды.

24 марта 1942 года девушку с семьей эвакуировали. Колонна двигалась по берегу Финского залива на Кронштадт. В местности Лисий Нос на заброшенных дачах путники остановились на ночлег и были обстреляны из фашистских орудий. Многие погибли уже на пути к спасению.

25 марта оставшиеся в живых ступили на лед Ладожского озера, называемого «дорогой жизни». По ней в окруженный врагом город завозили продовольствие. Эту дорогу фашисты бомбили особенно сильно.

– На льду стояли девушки-регулировщицы, они отводили машины от провалов и полыней, оставшихся от немецких бомбардировок, – вспоминает Анна Ивановна.

Со станции Кабоны Аню с семьей отправили эшелоном в Сибирь. Месяц семья добиралась до Усолья-Сибирского. По приезду в село Тальяны Анну определили в бригаду лесорубов. Так до пенсии Анна Ивановна и проработал в леспромхозе. Год назад у нее сгорел дом, по программе помощи ветеранам она купила квартиру в Ангарске.