Юрий Корольков: «Математика упорядочивает мозги»
Для своего праздника российские математики выбрали апрель. Почему – не смог объяснить даже директор Института математики, экономики и информатики ИГУ доктор физико-математических наук Юрий Корольков. Традиция.
По заведенному обычаю выберут в тот день короля и королеву математики, студенты сойдутся в интеллектуальной схватке с преподавателями, попытают удачу в разных смешных конкурсах, померятся своими способностями на шахматной доске и… в преферансе.
– Преферанс – это тоже математика? – спрашиваю Юрия Дмитриевича.
– Конечно, как всякая счетная игра. Всегда процветала среди студентов матфаков.
– Сесть играть против математика – значит заранее обречь себя на проигрыш?
– Уровень у них, конечно, выше среднего, но выигрыш никто не гарантирует. Карты есть карты, и неизвестно, как они лягут.
К выбору профессии подталкивает учитель
– Как приходят люди в математику?
– Не ошибусь, если скажу, что 90% молодых людей к выбору профессии подталкивает школьный учитель. Был такой и у меня – Николай Слободчиков. Подкидывал задачки, как щепки в огонь. А ну-ка эту, а ну-ка эту еще… Задачи все труднее, все интереснее. Математика – это, в конечном счете, игра ума. И, как всякая игра, она увлекает.
– Но ведь, вроде бы, надо иметь еще и способности?
– Способности – вещь, конечно, необходимая, но их надо развивать. И здесь роль талантливого учителя неоценима. Школа, в которой я учился, была рядовая, из окраинных, а наши ребята выигрывали все олимпиады в Свердловске. Мне, наверное, повезло, юность совпала со временем, когда физика, а вслед за ней и математика, обрели невиданный почет. Вслед за физико-математической школой в Новосибирске, собравшей талантливых ребят со всей Сибири, открылись подобные школы в Москве, Ленинграде, Киеве. Я сам закончил московскую.
– И оттуда прямиком в МГУ?
– Начинал в МГУ, но потом так сложились обстоятельства, что перевелся сначала в Уральский, а затем в Новосибирский университет. После его окончания, в 1970 году, меня пригласили на работу в Иркутск.
– И каким вы его нашли?
– Сразу было видно, что это культурный город. Чувствовалось, что в нем оставили свой след и декабристы, и петрашевцы, и поляки…
– А как обстояло дело с математикой? Не ощущался провинциальный уровень?
– Ученые степени иркутские математики защищали в Москве и Ленинграде, а там не делают скидки на провинциальность. Так что с профессионализмом все было в порядке. Беда была в другом: университет выпускал мало математиков, всего по 50 человек ежегодно. А к тому времени уже появилось осознание важной роли нашей науки в современном мире, в том числе и в компьютеризации страны. Были сделаны правильные выводы: очень быстро увеличилось число кафедр – с двух до 12, а набор – до 175 студентов.
У Гейтса в замах россиянин
– Но тогда еще и компьютеров не было?
– Не было персональных, но ЭВМ работали. Компьютеры, извините меня, появились еще во время Второй мировой войны. Без них невозможно было рассчитать наш первый спутник, который запустили 4 октября 1957 года. У нас с американцами шло тогда негласное соревнование в прикладной математике: какие задачи и какого класса каждый решает. Они больше использовали ЭВМ в банковском деле, а мы в инженерном. И достигли, между прочим, выдающихся результатов, опередив янки.
– И до сих пор удерживаем приоритет?
– Трудно сравнивать. Половина математиков там сейчас из России.
– А где же свои?
– Свои предпочитают дипломы врачей и юристов. Это более выгодное занятие, чем математика. Она никогда не приносила больших дивидендов.
– Выходит, мы снабжаем мир математическими умами?
– Совершенно верно. На них всегда был спрос, а сейчас особенно. Приезжаешь на международную конференцию по математике, смотришь список участников: Канада – Иванов, США – Петров… Как будто и не уезжал из родного отечества. Наши специалисты нарасхват. Например, один из замов Билла Гейтса, владельца «Майкрософт», – выходец из России. Хотя бывает, что математическое образование используют и для устройства дел, по которым плачет уголовный кодекс. Я имею в виду печальную славу Мавроди.
– Вы считаете, без высшей математики финансовой пирамиды не придумать?
– Ну, саму пирамиду не он придумал. Им уж много сотен лет. В Америке 20-30-х годов это стало буквально национальным бедствием. Пришлось принимать специальный закон, чтобы обуздать пирамидальный зуд. А мы наступили на эти грабли, что называется, наотмашь. Другое дело, что Мавроди, позаимствовав чужой опыт, отточил свою пирамиду настолько красиво, что смотреть было приятно. У меня денег не было, а то бы поиграл (смеется). На первоначальном этапе выигрыш тебе гарантировался. Главное – вовремя соскочить. Но люди доверчивы. Уж сколько лет твердили миру, что бесплатный сыр только в мышеловке. Тем не менее одна пирамида рушится – лезут в другую.
– Сейчас, когда все кинулись в юристы и экономисты, есть ли желающие посвятить себя математике?
– К нам никогда особо не стремились. На гуманитарные дисциплины конкурс по пять-шесть человек, а у нас не больше двух. Этих двух мы и сейчас имеем. Наш факультет консервативный: если папа или мама его закончили, то большая вероятность, что их дети тоже к нам придут. Сказываются наследственные способности. Мне вот лично не понятно, почему так сильно рвутся в экономисты. Там же сплошная математика. Доказательством тому, присуждение в 1975 году Нобелевской премии по экономике одному из крупнейших наших математиков Леониду Канторовичу.
– Неужели за разработку методов социалистической экономики?
– Плановой экономики. Без четкого планирования не может существовать ни одна корпорация. Жить без плана, извините меня, достаточно смешно и глупо. Жаль, что мы об этом забыли.
– Кстати, а почему Альфред Нобель распорядился награждать премией химиков, физиков, биологов, а математиков обошел?
– Ну, это достаточно известная история. Математик отбил у него невесту, и за это, по всей видимости, была наказана вся математическая наука. Мы, конечно, гордимся удачливым соперником Нобеля, но премии жалко (смеется).
ЕГЭ коллекционирует факты, а не копит знания
– Как вы оцениваете нынешнюю подготовку абитуриентов, приходящих на ваш факультет? Удается ли отобрать достаточное количество светлых умов?
– Сейчас две проблемы. Первая – демография. В вузы идет все меньше и меньше выпускников. Пока удается набрать нужное количество, но с трудом. У физиков уже недобор. А когда-то к ним шло больше, чем к нам. Вторая проблема – эксперименты со школой. Сегодняшние школьники более развитые, более эрудированные, но математику, да и другие предметы, знают хуже, чем знали еще 10 лет назад. Причина, на мой взгляд, в введение Единого государственного экзамена. Раз учителя оценивают по результатам ЕГЭ, то учитель, все забросив, занимается только им. Он не учит, а натаскивает на тестах. А тесты – это не наука, даже не экзамен. Это особый вид деятельности, вроде подбрасывания монетки. Вместо накопления знаний – коллекционирование разрозненных фактов.
– Но ведь западное образование построено на тестах?
– Это глубочайшее заблуждение. Тесты играют там незаметную, вспомогательную роль. А если по большому счету, то западное образование всегда нашему и в подметки не годилось.
– Если бы вам предложили набрать студентов из англичан или россиян, кого бы вы предпочли?
– Только россиян. Даже сейчас, несмотря на разруху в школе. Наши лучше.
– Это в вас говорит патриот?
– Это объективная вещь. Мы же традиционно побеждаем на международных олимпиадах школьников. Правда, сейчас китайцы теснят.
– Почему китайцы?
– Они учатся с полной самоотдачей, вкалывают на всю катушку, как каторжные. А у нас результаты подменяются отчетами. Это страшно.
– Какое поприще выбирают ваши выпускники?
– Математики – люди всеядные. Они способны решать любые задачи во всех отраслях народного хозяйства и науки. Мы, например, одно время очень хорошо сотрудничали с биологами, и многие наши математики защищались по биологическим наукам. Чем мы отличаемся от других вузов? Все наши выпускники владеют математическим научным методом. Они не ученые – в науку идет не больше 5% – но вооружены, как слесарь ключами, набором шаблонов математических моделей. С их помощью они способны решить любую задачу: логическую, организационную, снабженческую… Поэтому я не удивился, узнав, что Иркутское отделение Госбанка России пригласило в аналитики нашего выпускника. Финансисты сделали правильный выбор.
